лицу парня, насколько он откровенен. Но, кажется, Лёха не пытался увильнуть или соврать.

– В моём представлении, проклятие – это скорее про смерть и несчастья, как вот у Лизы.

– Ну, знаешь… Жизнь у шефа явно не сахар, – мотнул головой Белов. – Вот не уверен, что я готов тысячу лет так весело провести. Мне тут за три года развлечений уже с лихвой хватило! А он продолжает делать своё дело. Хотя ему даже спасибо за это никто никогда не скажет.

Ева задумалась над этими словами. Пожалуй, Алекс прав. Её вот тоже пока не радовала открывшаяся перспектива сражаться с монстрами всю жизнь. Без права на личное счастье, отпуск, и какую-либо свободу. А ещё без возможности видеть родных людей.

– А за что его так? Ты знаешь, кто наложил проклятие?

Белов покачал головой.

– Он не говорил. Я не спрашивал.

– Неужели не интересно? – не унималась Ева, потому что её саму от любопытства просто распирало.

– Ева, это личное, – скривился Белов. – Если бы он считал нужным, сам бы сказал. Мне кажется, с такими вопросами лезть, это не очень тактично… Давай не будем сплетничать про Эриха за его спиной. Интересно – спроси у него сама. Если это не страшная тайна, скажет.

Ева вздохнула, уставившись в кружку с кофе.

– Я как-то спросила… Он сказал, что меня это не касается.

– Значит, всё-таки тайна. Может, это из серии «меньше знаешь, крепче спишь»,а? Что там было в его жизни «до», кто его знает, – хмыкнул Алекс. – Ева, тогда забудь об этом и не ломай голову! Оно тебе зачем? Или ты как та самая первая Ева? Хочешь познать истину, даже если за это из рая могут пнуть…

– Хочу знать, кому доверяю свою жизнь… – нахмурилась Чернова. – Что в этом такого?

– Поверь, ему – можно, – уверенно заявил Белов. – За три года я ни разу не видел ситуаций, в которых Эрих бросил или подставил кого-то из своих людей.

Лёха забрал у неё пустую кружку и приглашающе кивнул:

– А теперь, давай заниматься! У меня идея возникла. Раз не работает техника «зеркало», давай-ка «невидимку» попробуем. Суть в том, что ты должна представить, будто тебя нет, ты невидима для мира…

– О! Слушай, я так раньше представляла, когда поздно вечером или ночью домой шла. Чтобы никто не пристал, я самой себе внушала, что я невидимая, или что я уже дома. Помогало!

***

– Давай! Не напрягайся так! Всё получится, – подбодрил Лёха. – Just do it![1]

– Легко сказать, – хмыкнула Ева. – Знать бы ещё, как сделать!

Алекс неожиданно взял её за плечи, склонился, заглянул в глаза. И Ева напряглась ещё сильнее, поймав себя на пугающей мысли, что он сейчас поцелует. Было очень на то похоже…

Но Белов просто сказал спокойно и уверенно:

– Ты знаешь это. Ты всё можешь! Всё. Поверь мне, малыш! Это у тебя в крови.

«Малыш»… Ева с детства ненавидела всякие дурацкие ласковые прозвища, всех этих: заек, мишек, рыбок, кисок, и прочего… И кого-то другого сейчас бы жёстко поставила на место. Но с его языка это сорвалось так естественно, забавно и нежно, что она только улыбнулась, вдохновлённая уверенностью своего наставника.

Как оказывается чертовски приятно, когда в тебя кто-то верит! Крылья вырастают моментально – прыгай смелее и взлетай!

Лёха мягко подтолкнул в спину, и она шагнула на квадратную площадку с датчиками. Вздохнула глубоко, расправила спину, словно готовилась к чему-то опасному, вроде прыжка с парашютом.

На самом деле, ведь ничего сложного… Леха всё очень подробно объяснил. Нужно просто представить себя невидимой.

Она, по сути, всю жизнь играла в эту игру. Никогда не рвалась на баррикады, не пробивалась в лидеры, не стремилась быть круче всех. Она старалась не отсвечивать и оставаться невидимкой: в школе, в институте, в компании, с родственниками, с соседями. Да всегда и везде! Быть удобной, быть послушной, тихой, незаметной, никого не напрягать. Да ещё в идеале так сделать, чтобы её саму поменьше трогали.

Может быть, просто потому что никто и никогда не сказал ей: «Ты всё можешь! Всё. Поверь мне, малыш!» Не хватило рядом такого ангела-вдохновителя.

А после того, как она вляпалась во всю эту спиритическую бесовщину и нашла спасение в религии, желание скрыться, спрятаться и стать незаметной пересилило все остальные.

И ведь ей удавалось! Столько лет она жила так, словно её и нет на свете.

Так почему же сейчас, когда это действительно важно и нужно, она не способна сделать такую простую вещь, как исчезнуть?

У Евы уже спина заныла от этих усилий, а толку по-прежнему никакого.

– Нет, так не пойдёт, – вздохнул Алекс, покачал головой, моментально оказавшись рядом. – Ну, ты чего такая напряжённая, Виталька? Я же тебя не бью и не кусаю. Не ругаю даже. Ты же учишься, это нормально, что не сразу получается. Расслабься! Иначе ничего не выйдет. Блин, ты даже в Башне Мертвецов такая не была. Я смотрел и думал, вот безбашенная, совсем не боится! – добавил он восхищенно. – А тут на тебя никто не нападёт. Ну, на крайняк, Эрих нам пати в Ирландии обломает.

– Думаешь? – тревожно вздохнула она.

– Нет, не думаю, – усмехнулся Белов. – Ну что он, совсем изверг, человека праздника лишать? Пообещал ведь. Шеф словами не разбрасывается. Мужик сказал – мужик сделал.

Лёха зашёл за спину, взял её за плечи.

– Так, расслабься! Ну, давай, спину не напрягай, опусти плечи, подыши…Подыши, ещё, глубже! А то я тебе сейчас массаж делать начну! – шутливо пригрозил он. – Можешь глаза прикрыть, если так проще…

Ева хихикнула смущенно, отстранившись от его горячего дыхания. Подумала мельком, что они сейчас напоминают знаменитую парочку из «Титаника», осталось раскинуть руки.

Напряжение от этих глупых мыслей, в самом деле, прошло. Но теперь думать о задаче было сложно по другой причине…

– Закрой глаза, представь вокруг свет! – завораживающе нашёптывал над ухом Алекс, щекоча её кожу дыханием, слегка поглаживая плечи, едва-едва касаясь, окутывая почти неуловимым тонким ароматом, который уже стал знакомым и любимым. – И ты тоже свет, ты растворяешься в нём. Становишься частью этих лучей. Никаких мыслей, никаких чувств, ты просто прозрачный свет, ты есть, но тебя нет…

– Алекс, – Ева дёрнулась, осознав, что ещё немного, и она просто не удержит