Этот мрачный молодой человек постепенно стал тенью Александрины. Она просто не знала, где он может возникнуть в следующую минуту. Поначалу девушка каждый раз вздрагивала при появлении подростка, потом привыкла. Правда, буквально на следующий день после исцеления сына доктора ее вызвал к себе генерал.

Фея шла в кабинет начальства не без трепета. По Корпусу уже разнесся слух, что доктор Клоппке обследовал Рихарда всеми известными науке способами, признал его вменяемым, но потерявшим кусок памяти с того самого момента попадания ядра в палатку, и до осознания себя в клетке. Вздохнув свободнее, лекарь пообещал сыну восстановить его лицензию и помочь с трудоустройством, а пока молодой человек работал помощником своего отца, показывая отличное знание медицины.

Однако разговор зашел не о чудесном исцелении больного – доктор не стал болтать, кому его сын обязан избавлением от ужаса, и многие считали, что Рихард вернулся в разум благодаря течению времени, унимающему скорби.

– Госпожа Роден, – помолчав, начальник Корпуса отложил перо, которое крутил в руках, – скажите, чем вызвана маниакальная привязанность к Вам кадета Берга?

Лина тихонько вздохнула и коротко обрисовала ситуацию на первом уроке:

– Мальчику внушают, что женщины недостойны внимания мужчины, но он еще помнит, что в его семье все было иначе. Иногда мне кажется, что он пытается подловить меня на каком-либо неблаговидном поступке, чтобы подтвердить слова опекуна, а потом, словно наказывая себя, кружит поблизости, подавая платок или меняя чернила в чернильнице. Боюсь, это может кончится плохо, – искренне посетовала девушка и призналась: – я не знаю, что мне делать, господин генерал, если я оттолкну его, он окончательно озлобится на весь женский пол и никогда не обретет счастья, достойного воина и мужчины.

Генерал похмыкал, улыбнулся в густые усы и сказал:

– Я понял Вашу тревогу, госпожа Роден. Скоро каникулы, и мы попробуем найти решение проблемы.

Александрина ушла немного успокоенная, а позже узнала, что начальник Корпуса распорядился выписать карантинный лист кадета в свое загородное поместье. Из беседы с полковником Олдстоуном девушка узнала, что у генерала есть супруга, две дочери, три невестки, четыре внучки, кузина и сестра, и все эти дамы собираются летом в его доме, поскольку мужчины выезжают на маневры со своими полками, и могут навещать их там едва ли не каждый день.

Представив мрачного Берга в огромной компании очаровательных дам разных возрастов, Лина не удержала улыбку. Ей было приятно, что генерал готов оказать помощь кадету, пусть и такую необычную.

Наконец, наступил день пикника. С утра небо хмурилось, и дядьки расстроено крякали, поглядывая на облака. Дети с раннего утра пыхтели, приводя в порядок форму, оправляя складки и манжеты. Старшие классы старательно укладывали волосы в строгие низкие хвосты, перевязанные черными бархатными лентами. Такая прическа, достойная аристократов и офицеров, полагалась лишь выпускникам, младшие классы брились на лысо, средним позволялась челка и более длинный «ежик» на голове, и лишь в последний год учебы юноши учились ухаживать за волосами, плести косы, укладывать волосы в мешочки или прятать под ленту. Александрину позвали, чтобы оценить внешний вид выпускников и заодно напомнить кадетам обращение с дамами на пикнике.

Фея взволнованно обошла всех малышей, расправляя воротнички, затем прошла вдоль строя средних классов, аккуратно приглаживая встопорщенные челочки. Мимо старших классов она прошла «дамской» походкой, пристукивая изящным шелковым зонтиком, бросая взгляд на кадетов из-под густых ресниц. Это сработало – парни подтянулись, лица их приобрели благородно-мечтательное выражение, вполне достойное появление при «Малом Дворе», как иногда называли круг друзей Наследника.

По сигналу унтера к распахнутым воротам стали подъезжать длинные экипажи, в которые строем входили кадеты. Александрина полагала, что она, как преподаватель, поедет с младшими воспитанниками, но к ее удивлению, девушку пригласил в коляску генерал Ишимов:

– Госпожа Роден, прошу Вас, – мужчина указал на великолепное, сверкающее лаком ландо и пояснил: Ее Высочество прислала этот экипаж специально для Вас.

– Надеюсь, Вы не откажетесь сопроводить меня, Ваше Превосходительство? Я очень волнуюсь! – присела в реверансе Александрина.

Генерал улыбнулся в усы и заверил девушку, что не оставит ее в одиночестве.

– Вы не будете возражать, госпожа Роден, если к нам присоединятся полковник Олдстоун и доктор Клоппке?

– Нисколько, – заверила его фея.

В центре города экипажи ужасно грохотали по брусчатке, не давая пассажирам перекинуться словом, но в предместьях стало тише, дорогу укрыли тенью высокие деревья, и Александрина невольно расслабилась и залюбовалась пейзажем. Ее мысли плавно свернули к осознанию того факта что она… примирилась со своей темной магией! Не просто привыкла, или притерпелась – научилась использовать на пользу людям, стала строить планы, включающие в себя применение темных способностей, а еще понемногу привыкла к тому, что она служит Короне. Вот такое странное, неудобное чувство, наполняющее ее гордостью.

От мыслей ее отвлек генерал:

– Госпожа Роден, сегодня запланированы соревнования кадетов, Ее Высочество будет вручать награды, а Вас я попрошу быть на старте, чтобы подавать сигналы.

– Как скажете, Ваше Превосходительство, – улыбнулась девушка и пошутила: – я захватила кружевной платочек.

Из всей компании молчаливым и мрачным оставался только доктор. Он крепко сжимал ручку своего саквояжа и пристально наблюдал за экипажами, в которых ехали кадеты, словно ждал, что мальчишки вот-вот как горох посыплются на дорогу. Невольно проникаясь мрачным настроением спутника, Темная фея прикрыла глаза, позволяя тени ресниц создать полумрак, чтобы выделить потоки магии и…вздрогнула! Ее темный шлейф безмятежно стелился за спиной, а вот светлые ауры мужчин щетинились точно иголки, потому что вокруг них кружили страхи. В тени экипажа бежало сразу несколько крупных тварей с бульдожьими челюстями и длинными шипастыми хвостами. Несколько преподавателей-офицеров ехали верхом, и за ними, точно гончие на охоте, стелились узкомордые напряженные звери с зубастыми пастями и встопорщенной иглами шерстью.

Дети были счастливы, их экипажи ехали свободно, а вот старшие воспитанники были укутаны в паутину сомнений и страхов столь плотно, что у Лины заломило виски.

– Ваше Превосходительство, – она осторожно дотронулась до обшлага генеральского мундира, – кадеты взволнованны, могут натворить глупостей, Вы позволите немного смягчить их состояние… моей магией?

Генерал нахмурился, оценил растянувшиеся по дороге экипажи и медленно кивнул, соглашаясь:

– Хорошо, госпожа Роден. Я позволяю Вам воздействовать на кадетов своей магией, если Вы поклянетесь не причинять им вреда! – проговорил он стандартную формулу разрешения для публичного применения магии на людях.