Ну не одна, слава богу, но по сути верно. Тогда в первый момент было не до осмысления полного, а вот уже у Дишки, пока их ждала, таким ужасом и отчаянием чернющим иногда накрывало по ночам, что подушку грызла, только бы не завыть в голос. Все на ум приходило: и момент смерти во всех подробностях, и алтарь этот жуткий, и перспективы супермрачные. Что поймают, вернут, черт-те как накажут, а и не накажут, все одно ужас впереди. И что ничего не выйдет, нет способа вернуться и жить мне тут до конца. А что за конец мне светит? Чужой мир, всем на тебя плевать, жизнь твоя ничего не стоит. Я снова передернулась и мотнула головой, прогоняя ненужные сейчас эмоции.

– Так, я не поняла, ты сейчас зачем-то ко мне подлизываешься? – покосилась на Рунта.

– Дело к ночи, и дорога в кровать, чего же тут непонятного, женщина.

– Точно! – не смогла сдержать я смех. – А то уж испугалась, что ты сломался. Никаких тебе подколок и хамства с похабщиной аж целых пять минут.

– Ну не настолько я плох, – нахмурился на секунду Рунт, но тут же и улыбнулся. Именно улыбнулся. А ведь это в первый раз. Серьезно. Я моргнула, зависая, неотрывно глядя на него. Ясное дело, чего на него все Дишкины подавальщицы велись. И еще мне ясно, что я реально захмелела. – Ты и сама кусаться горазда.

– Соня, правильно ли я понял, что Светила с тобой после обряда постель не делили ни разу? – вступил в разговор Рэй, развеивая мое зачарование оборотнем. Я резко обернулась к нему.

Ой, божечки, это что, тот момент, когда парень спрашивает тебя о твоих бывших?

– Нет. – По-моему, развернутые ответы тут неуместны.

– А прежняя владелица тела часто с ними была?

– Очевидно, да, – не смогла не скривиться, припомнив телесную реакцию на золотомордых. – Вайс болтал что-то про любимицу или типа того.

Угу, а еще про каждую ночь на протяжении двух месяцев.

– То есть Хитоми была любимицей Светил еще до обретения маны?

– Ты с какой целью интересуешься? – прищурилась я подозрительно.

– Всего лишь прикидываю, в какую ярость они пришли после твоего побега, – пожал широченными плечами Рэй.

– А кто бы не взбесился? – пробурчал оборотень.

– Да какая разница, – беспечно отмахнулась я. – У Светил этих еще баб полно. А мне домой надо.

– Домой-домой, заладила, – проворчал Рунт, подливая мне еще. Это когда я выхлестать успела? – Сама сказала, что у тебя там даже мужика нет. Чего рваться?

– Да при чем тут мужик?! – возмутилась без особого энтузиазма я. – Там мой мир, моя настоящая жизнь. Там я настоящая!

– А какая ты настоящая? – снова поймал мой взгляд Рунт. Поразительные у него глаза все же. Как там зовется этот желто-золотистый камень? Цитрин? А еще он смотрит… ну как будто ему не все равно. Коротко глянула в голубые лагуны Рэя. Смешное сравнение, но именно оно почему-то в хмельную голову лезет. И этот так же уставился. Я пьяна и могу плоховато соображать, но помню, что такое болтовня с парнем, просто чтобы говорить. Когда он как будто бы интересуется тобой, а на деле – отыгрывает обязательную программу до момента перехода в горизонтальную плоскость. Здесь и сейчас с этими мужчинами все не так. Потому и ответила вместо того, чтобы отшутиться, соскочить с темы.

– Я? Обычная. – Ладно, может, не совсем, скорее уж, очень старалась все время быть обычной. Без особого успеха, впрочем. Но ведь сейчас речь больше о внешности все же. – Не… такая, как эта Хитоми. На меня настоящую никакие Светила бы не позарились. – И умолчим, что и вы с Рэем тоже. Хотя ему-то как раз похрен на все, кроме маны, так что он мог бы. – И я настоящая никогда бы не отважилась… на вас… обоих. Не-а. Ни под каким зельем, ни просто так.

– Почему? Разве тебе с нами было плохо? – Оборотень положил ручищу на мой затылок и принялся перебирать пряди, чуть массируя кожу. Веки мигом отяжелели, температура внутри поползла вверх. Я не сопротивлялась этому. Наоборот, с готовностью поддалась. Повернула голову и легко, вскользь, поцеловала внутреннюю сторону его широкого запястья. Рунт рвано вдохнул. И мне так понравился этот звук.

– Э-э-эм… нет, – пробормотала, поворачиваясь к Рэю и нарываясь на его обжигающе голодный взгляд. – Плохо не было. Но это… – Бесконечно далеко от моих фантазий о единственном, любимом, традиционной семье, детях, когда придет время. – Против моих принципов.

– Твои принципы велят тебе отказываться от удовольствия? – спросил он, протянул руку и нежно обвел мои губы. Стало еще жарче и как-то совсем-совсем легко во всем теле, и я поцеловала его пальцы, благодаря за чувство парения-предвкушения. – Это дурацкие принципы, – хрипло буркнул дракон и, подавшись вперед, одарил кратким поцелуем-ожогом. Мгновенное, но такое мощное касание, что оставляет тебя нуждаться в продолжении.

– Смысл жизни не в одних сплошных удовольствиях! – Я едва могла вспомнить, о чем у нас тут речь, и сформулировать внятный ответ. Ну не хочу я сейчас говорить. Не хочу помнить, отчего загораться для двух мужчин – неправильно и порочно. Хочу еще целоваться. – И это неправильное удовольствие, если после ты ощущаешь стыд за него или душевный дискомфорт.

– Ты ощущаешь это сейчас? – перехватил инициативу Рунт, вынуждая меня склонить голову набок, давая побратиму возможность неторопливо погладить губами кожу на моей шее.

– Черт… нет. А-а-ах! – Две волшебные вещи случились сразу. Ладонь Рунта скользнула в мое чересчур свободное декольте, обхватывая уже и так занывшую грудь, а Рэй поднял подол, пробегаясь первым пристрелочным касанием пальцев по внутренней стороне бедра. Я захлебнулась воздухом и зачастила, донося важное, но стремительно ускользающее из занимающегося пламенем разума: – Но ведь все, что было… оно как бы и не считается. Это… ну оно не в моей реальности. Я все это оставлю здесь. И никаких больше безумств. – Ну да и заодно и удовольствия за гранью, да, Соня? Чего-то жалко себя внезапно. – Слушайте… а… а пойдемте в постель уже?

Возражений не последовало.

Эммирэй

Я подтянул покорно льнущую Соню к себе на колени и поднялся с ней. Странно, что побратим дал мне это сделать, ведь я замешкался после ее предложения отправиться в постель. Все потому, что думал о том, что я услышал в ее словах о доме. Тоску. Тоску по месту, где она при этом не была счастлива. Разве это нормально? Хотя чему удивляюсь? Разве я был счастлив до того, как Лалинон прокляла меня? Я всегда был чем-то недоволен. Мне постоянно всего было мало, недостаточно, скучно, пресно. Я хватал все, до чего мог дотянуться, но тут же разочаровывался. Постоянно соперничал с кем-то, был неудовлетворен, чувствовал себя обделенным, недовознагражденным судьбой и при этом бесконечно мерзко пресыщенным. Конечно, по моему мнению, крылья мне полагались чуть ли не от рождения, так почему их все не было и не было? Как смеют другие подниматься в небо, пока я все еще хожу? Но утратив все, разве я не захотел это немедленно вернуть? Разве сразу понял, что большая часть прежней жизни была бесполезной тщетой? Разве я и сейчас не мечтаю о возвращении всего, как было? Не в точности как раньше. Но о крыльях грежу все так же отчаянно. Вот и Соня. То была ее жизнь, и она хочет ее обратно. Какой бы ни была. Ведь здесь она не познала ничего лучше. Или познала, но не верит, что оно достаточно? Что я… мы можем сделать, чтобы поверила? Зачем? Я хочу ее и все то, что она принесла с собой. Без временных рамок.