Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда Ингрид решила уйти со двора да вернуться на пир, её вдруг позвал стражник, стоявший у ворот.
– Там пришёл человек. Тебя просит, госпожа, – произнёс он.
– Кто же? – спросила Ингрид. Голос её дрогнул от догадки, однако глупо было надеяться, что это мог оказаться её отец.
– Сын Снорри Дублинского. – Стражник почесал бороду, забывши имя.
Ингрид нахмурилась, не понимая, о ком он говорит.
– Ситрик, – наконец выдохнул стражник.
Она замерла, услышав имя.
– Привести его сюда?
– Пожалуй.
В темноте Ингрид заметила знакомые очертания сутулого человека, но одет Ситрик был непривычно – в длинное тёмное одеяние с худом. Он спешно подошёл к ней, но остановился, не решаясь ступить ближе. Его лицо озарил свет, льющийся из открытой двери, и Ингрид заметила, что раны почти полностью исчезли.
– Здравствуй, госпожа, – тихо приветствовал он.
– Зачем ты пришёл? – Ингрид недоверчиво сощурилась.
Ситрик, явно ожидавший иного приёма, растерялся.
– Я… я хотел вручить тебе подарок на свадьбу, – нашёлся он что сказать.
Он запустил руку за пазуху и выудил небольшой длинный свёрток. Ингрид неохотно приняла дар и тут же развернула тряпицу. В руках её оказалась простенькая, но новенькая дудочка.
– Кажется, ты говорила, что твой отец складывал слова, а у тебя выходило лишь складывать музыку на дудочке, – принялся оправдываться Ситрик. – Я знаю, госпожа, что тебя одарили многими богатствами, но это всё, что я смог раздобыть, уж прости меня.
Ситрик потупил взор. Тяжело было Ингрид признать, что подарок и впрямь растрогал её, но нельзя было показывать слабину. Она чувствовала на себе взгляд стражника. Наверняка и Вигго посматривал за ней из дверного проёма Большого дома – оттуда её сейчас можно было увидеть как на ладони.
– Спасибо, – сухо произнесла она. – Но как ты здесь оказался? Ольгир сказал, что ты решил посвятить себя богу. Отплыл в монастырь…
– Епископ решил расписать резьбу на опорных столбах в церкви и для этого вызвал меня и ещё одного рисовальщика. – Ситрик бегло улыбнулся, пряча в рукавах перепачканные краской пальцы. – Я стараюсь не показываться, но тут уж не стерпел, вернулся. К тому же я теперь почти что никто, с меня спрос невелик…
Ингрид кивнула. Они ещё немного постояли молча, пока она не произнесла:
– Тебе пора идти. Нельзя, чтобы Ольгир увидел тебя здесь.
– Будь по-твоему, госпожа, – негромко произнёс Ситрик, склонив голову.
Но он остался стоять, переминаясь с ноги на ногу, всё так же глядя на землю. Ингрид нахмурила брови и в тревоге обернулась на Большой дом, а после взглянула на стражника у ворот. Тот не смотрел в их сторону.
– Чего тебе ещё? – Ингрид понизила голос до шёпота.
Ситрик перевёл дыхание и наконец поднял на неё глаза.
– Мне надобно сказать тебе, что… Хотя нет, это неважно. Прости.
– Говори уже. – Голос Ингрид стал властным.
– Мне не пристало говорить такое замужней женщине, – еле слышно пролепетал он.
Лицо Ингрид ожесточилось, но ни один мускул на нём не дрогнул.
– Что это значит?
Щёки Ситрика вспыхнули, и это было видно даже в чёрной густоте ночи.
– Я каждый день думаю о том, что… Ольгир меня тогда за дело разукрасил. – Рука его дрогнула, сама потянулась к зажившим на лице рубцам. Ситрик вновь уставился в землю, качая головой. Казалось, сквозь кожу его наружу лезло чувство вины. – Ох, нет-нет. Я лишь хотел сказать, что… восхищаюсь тобой.
Ингрид глубоко вздохнула.
– Тебе пора идти, – терпеливо повторила она и твёрдо добавила: – Прощай.
– Я понимаю тебя, – прошептал Ситрик и вновь поклонился. – Мне не стоило беспокоить твой покой.
– Уходи.
– Прости меня. Это было глупо и бессмысленно.
И он отступил во тьму. Когда Ситрик повернулся спиной, Ингрид заметила небольшой выбритый участок у него на темечке и недовольно скривилась.
– Ты теперь жрец? – бросила она вслед, не сдержав ожесточённого любопытства.
Ситрик остановился. Долго думал, прежде чем что-то ответить Ингрид.
– Нет, – наконец ответил он. – Только послушник. Но позже, видимо, да, я стану жрецом. – Последнее слово он произнёс нехотя.
– Послушник? – переспросила Ингрид.
– Да… госпожа.
– Больно ты послушный.
Ситрик не знал, что ответить. Была ли это вымученная шутка или колкость?
Наконец он направился к воротам, и Ингрид проводила его долгим взглядом. Ситрик обернулся, прежде чем выйти за стены двора, и беспокойно посмотрел на неё. Ингрид лишь легонько кивнула, даже не уверенная в том, что он различит это движение в темноте. Но Ситрик слабо улыбнулся в ответ, удалился, и Ингрид осталась одна, крепко сжимая в руках дудочку.
Спрятавшись от лишних глаз за стеной хлева, она несколько раз тонко дунула в дудку, извлекая негромкие звуки. Голос у дудочки был тихий, несмелый, но стройный. Ингрид усмехнулась тому, что звучание инструмента было похоже на голос того, кто принёс этот скромный дар. Она сыграла небольшую мелодию, то и дело прерываемую близко звучащим пьяным смехом, и только собралась вернуться, как из-за угла показался Вигго. В самом деле он не сводил с неё глаз.
– Идём, госпожа, – произнёс он скупо. – Тебя зовут.
Вздохнув, Ингрид пошла следом за хускарлом. Ноги не хотели нести её в Большой дом. За четырьмя стенами всё так же стояла невыносимая духота, состоящая из запаха дыма, мяса и пота сотни людей. Ольгир, верно, и не заметил отсутствия Ингрид, по-прежнему балагурил с Хьялмаром и Рыжебородым. Но только Ингрид присела на своё место, как его пьяный взор тут же нашёл её. Его глаза горели жёлтым огнём.
Немного времени прошло, но голоса мужчин становились всё неразборчивее и пьянее. За столами потихоньку затихали разговоры, а кое-кто уже успел уснуть, положив голову на стол. Меж столов показалась Тила, сжимавшая в руке небольшой мешочек. На голове её был венок из колосьев ржи и пшеницы, а на