А еще в сериале есть отец Чендлера. Из всех так называемых «устаревших» сюжетных линий именно эта наиболее наглядно демонстрирует «Друзей» как продукт своего времени. Тогда далеко не все люди даже знали слово «трансгендер». Трансфобия не была щекотливой социальной проблемой, потому что большинство людей даже не слышали о ней. Сегодня транс-сообщество остается одной из самых подверженных риску групп населения в мире, но в 2001 году оно было практически невидимым. Тот факт, что «Друзья» сделали такую большую, яркую и продолжительную шутку, вряд ли вызывал в то время споры. Это было совсем не похоже на лесбийскую свадьбу, которая была проведена с такой осторожностью. Когда появился отец Чендлера, не было ни пресс-конференций, ни тонких намеков в сторону политики. Если бы шоу начало говорить о правах трансгендеров или приковывать к этому особое внимание, большая часть аудитории даже не понимала бы, о чем речь.

Отец Чендлера[87] никогда не позиционировался в шоу как трансгендер, но Кауффман и Крейн признали героя таковым в интервью после завершения сериала. (Если бы они сделали это во время запуска сериала, то, вероятно, использовали бы слово «транссексуал» – термин, который предшествует «трансгендеру», но сейчас обычно не используется.) На протяжении всего сериала отец Чендлера упоминается как гей или дрэг-квин. Если бы «Друзей» снимали в наше время, это можно было бы рассматривать как преднамеренный комментарий к сложным фазам развития идентичности. Но, учитывая время и место, я думаю, можно с уверенностью сказать, что никто не думал об этих вещах. Они просто искали новые способы указать на то, что отец Чендлера носил платья.

По мере приближения свадьбы Чендлера и Моники сценаристам предстояло решить, что же делать с родителями жениха. Крейн сказал, что было много споров о том, должен ли отец Чендлера когда-нибудь появиться на шоу. Некоторые говорили, что она должна оставаться закадровым персонажем (как, например, голый мужик), но в конце концов было решено, что она должна присутствовать на свадьбе своего сына. Но кто мог бы сыграть ее? После семи лет шуток про отца Чендлера у аудитории была довольно яркая (если не ясная) картина того, кем она была. И конечно же, в сериал не просто приглашали актеров – сюда приглашали звезд. Сколько знаменитостей могли бы сыграть поющего и танцующего человека, сумевшего покорить Лас-Вегас с неоднозначной гендерной идентичностью?

«Мы решили проверить, сможем ли мы пригласить Лайзу Миннелли», – позже объяснил Крейн. Первая идея состояла в том, чтобы в качестве отца Чендлера предстала именитая актриса, которая сможет идеально спародировать женщину. Но ни Миннелли, ни другие, которых они хотели привлечь к сотрудничеству, не чувствовали себя комфортно, когда понимали, какую роль им предстоит сыграть. Поэтому сценаристы продолжили искать актрису на роль Чарльза Бинга (Хелены Хэндбаскет).

Кэтлин Тернер играла главную роль в гастрольной постановке «Таллула», пьесе о голливудской легенде Таллуле Бэнкхед. Однажды вечером Крейн увидел шоу и пошел за кулисы, чтобы поговорить с Тернер. Может быть, она согласится принять участие в сериале? Тернер подумала, что такого опыта у нее еще не было, и согласилась. В последующие годы Тернер часто спрашивали о ее работе над ролью в «Друзьях», и в 2018 году она с готовностью призналась журналу Gay Times, насколько странно все это выглядит сейчас: «Они подошли ко мне с предложением стать первой женщиной, сыгравшей мужчину, играющего женщину. Я сказала «да», потому что в то время на телевидении было не так много персонажей трансгендеров или дрэг-квин. Я не думаю, что это вышло хорошо, но никто никогда не воспринимал это всерьез как социальный комментарий».

Это похоже на правду. Многие, даже в транс-сообществе, утверждают, что смешно критиковать «Друзей» за то, что их транс-персонаж получился так себе, потому что, по крайней мере, у них он хотя бы был. Вроде. Но в то время как Хелена Хэндбаскет не должна была восприниматься как социальный комментарий, действительно были люди, которые воспринимали ее всерьез.

Я разговаривала с Мэй Руд, трансгендером и бывшим редактором онлайн-журнала Autostraddle. Она ясно помнит, как впервые увидела «Эпизод с отцом Чендлера». Это было в 2005 году, в ее первый год учебы в колледже и в целом сложный период жизни. Она сама была трансом, но никому не признавалась. Как и все остальные в мире, она выросла, не зная, что значит быть трансгендером. «Итак, когда я переехала в колледж, у меня впервые появился доступ в интернет, и я могла смотреть телевизор одна, без родителей», – сказала мне Руд. Она начала искать шоу или фильмы, в которых фигурировали транс-персонажи. «Я заходила в интернет и смотрела рекламу «Трансамерики» снова и снова», – вспоминает она. Кроме этого ничего подобного не было. Иногда в «Законе и порядке» были транс-персонажи, но они всегда становились жертвами убийств. Руд наконец узнала, что значит быть трансом, по крайней мере, в соответствии с поп-культурой. Это означало стать изгоем в обществе, отдалиться от своей семьи и, возможно, стать жертвой убийства. Там не было никаких историй, которые она могла бы рассказать, и никаких персонажей, к которым она могла бы обратиться хотя бы за намеком на надежду или позитивный настрой. А потом она узнала об этой серии «Друзей».

Отец Чендлера впервые появляется в предпоследнем эпизоде седьмого сезона. До свадьбы остается две недели, и Моника понимает, что они не получили ответа на приглашение от отца Чендлера. «О, точно, наверное, это потому, что я не посылал ему приглашения», – говорит ей Чендлер. Как оказалось, он намеренно избегал своего отца, который тщетно пытался воссоединиться с ним в течение многих лет (даже прилетал в Нью-Йорк). Чендлер перечисляет причины, которые понятны и совершенно абсурдны: его отец появился на школьных соревнованиях по плаванию, одетый в женскую одежду, и однажды занимался сексом с мистером Гарибальди. «Кто такой мистер Гарибальди?» – спрашивает Моника. Какая разница?! Логично, что ее нет. У Чендлера есть много причин обижаться на обоих своих родителей, и он не первый ребенок, который переносит эти обиды во взрослую жизнь. На героя так сильно повлияла детская травма, что было бы больно, если бы не было так смешно (посмотрите «Эпизод, где Чендлер не может плакать»). Но Моника говорит, что Чендлер уже слишком долго поливает грязью своего отца. Шутки стареют, и он тоже. Может быть, ему пора повзрослеть и сесть в самолет.

Они вдвоем летят в Вегас и идут смотреть кабаре Хелены Хэндбаскет. Сцена открывается великолепным камео настоящей транс-актрисы (и тогдашней золовки Кортни Кокс), покойной Алексис Аркетт. Она официантка, которая спрашивает, принял ли кто-нибудь их заказ, заставляя Монику впасть в замешательство при выборе местоимения: «Да, она приняла. То есть он. Она? Извините, я здесь в первый раз!» Это пророческий момент, и он показывает, что сценаристы все же немного осознавали чувствительность области, на которую они вступали. Появление Хелены, очевидно, разыгрывается для большого смеха («А вот и папочка», – ворчит Чендлер), и большая часть сцены посвящена Тернер, делающей каламбуры и флиртующей с толпой в ее наилучшей манере. Но в центре этого – острый момент расплаты между родителем и ребенком. Она замечает обручальное кольцо Моники, понимая, что ее не пригласили на свадьбу сына. Наконец, Чендлер встает и говорит, что он был бы рад, если бы она присутствовала. «Правда?» – спрашивает Хелена. Чендлер улыбается: «Я буду очень счастлив, мэм».