Сквозь пелену транса чувствовала, как меня подняли и посадили на колени. Руки скользили по спине, гладили волосы, касались нежной кожи на шее, порождая дрожь. Я не испытывала отвращения, как и удовольствия — все это жадно проглатывала пустота, ничего мне не оставляя. Но тело неожиданно инстинктивно отреагировало на прикосновения, на движения губ, на горьковато-терпкий запах Ядгара. Я прогнулась, прижавшись к нему еще ближе и ответила на поцелуй.

Вкус его губ, жар тела стали для меня защитой от нестерпимого холода чужого сознания, заполняя мою потребность в человеческом тепле. Возможно, это было всего лишь суррогатом того, что мне на самом деле требовалось, но разве я могла выбирать? Разве он мог дать мне больше?

Вскоре я так глубоко погрузилась в транс, что перестала чувствовать происходившее в реальности. Потому что там, за пустотой и тьмой, внезапно обнаружила что-то живое и человеческое. И раньше, чем успела остановиться, я погрузилась в воспоминания Альге.

Любой эспер знает, что лезть в чужие воспоминания не стоит. Потому что на практике это работает иначе, чем представляется обычным людям. Никаких последовательных кадров, как в кино. Воспоминания — это жуткое нагромождение всего того, что человек копил всю свою жизнь, и, как правило, они вываливаются на тебя снежной лавиной, таща с собой и не давая опомниться.

Сцены чужой жизни, обрывки разговоров, образы людей — весь этот хаос затопил меня.

Маленький выродок… Мой повелитель… Женский смех, отдающий фальшью. И тут же — страшный хрип умирающего человека, которого почему-то совсем не жалко.

Острая боль в коленке… Тепло солнечных лучей чужого мира… Прикосновение к бархатной женской коже.

Тяжелый и грузный силуэт мужчины… Звездное небо Лонги… Серые глаза, смотрящие с тревогой и заботой… И мое собственное лицо, такое знакомое и в то же время чужое. Гораздо более красивое, чем я видела в зеркале каждый день. Со строгими и правильными чертами, высокими хрупкими скулами, яркими губами и сливочной кожей. И карими глазами, в глубине радужки которых был вызов…

Он такой видит меня?

Не знаю, сколько еще я бы барахталась в чужих воспоминаниях, но внезапно все прекратилось. Контакт прервался.

Я подняла неожиданно тяжелые веки и заморгала, пытаясь вернуть себе чувство реальности. Судя по ощущениям и тому, что мне открылось, я лежала на полу. Обнаженную спину приятно щекотали ворсинки ковра…

Что?! Я резко села, обнаружив, что на мне нет блузки, а юбка задрана до самых бедер.

— Очнулась? — донесся до меня мрачный голос Ядгара. Он сидел в нескольких шагах от меня на кресле и застегивал пуговицы рубашки. Пепельные волосы его были встрепаны, а кончики ушей немного покраснели. И выглядел он… несколько возбужденно.

Так. Неужели я пропустила нечто важное? Неужели мы…

— Нет, — скривился Альге, приглаживая волосы, — ты практически отрубилась. Возможно, это старомодно, но я предпочитаю заниматься сексом с девушками, когда они в сознании, а не похожи на безвольных кукол.

Волна облегчения, что меня затопила, не осталась незамеченной.

— Одевайся и проваливай, — приказал император, отводя взгляд, словно мой вид его отталкивал.

Меня не нужно было просить дважды.

В кровати было мягко, тепло и уютно. А самое главное, безопасно. Ну, до тех пор, конечно, пока никто не пытался вытащить меня оттуда силком. Но в этот день, а также на следующее утро меня оставили в покое. Вечером принесли ужин — и унесли нетронутым. Завтрак я тоже проигнорировала, в обед вяло поковырялась ложкой в гарнире, не взглянув на суп. Есть не хотелось, как и вставать с постели. Знакомая вялость, пустота в мыслях и отсутствие сил знаменовали собой наступление депрессии. Не той, которой порой страдали благородные дамы при отсутствии настроения, а той, что заставляла думать о смерти как о весьма привлекательной перспективе. Впрочем, и желание смерти было каким-то тусклым, как будто не моим.

Такое со мной уже было. Впервые — лет в пятнадцать, когда произошел скачок моих способностей, к которому я не была готова. Тогда начало депрессии пропустили, и из болезни я выбиралась долго и мучительно. Второй раз изменение моего состояния успели заметить, и почти месяц меня безостановочно пичкали лекарствами. Помогло, но о тех днях у меня до сих пор остался провал в памяти. Да и причину срыва, если честно, я тоже не помнила.

Сейчас же… Нет, ничего особенного не произошло. Я знала, что император испытывает ко мне интерес с первой нашей встречи, с первого прикосновения. Я не была так наивна, чтобы верить, что все обойдется только поцелуями. И моя реакция на него… Что ж, физически он не был мне противен. А что рядом со своим бесчувственным господином и я промерзала до основания своей души — так это даже к лучшему. Нет отвращения и страха, да и боль было бы легче перенести. Хотя, возможно, ее бы и не было. Несмотря на всю свою нетерпеливость, господин мой был все-таки осторожен. Будто через туман, но я могла это вспомнить.

Альге был не прав, посчитав, что в тот момент я «отрубилась». И пусть разум был далеко, блуждая по закоулкам его памяти, но тело мое ответило на умелые, щедрые ласки Ядгара. Вернувшись к себе, я еще долго стояла под прохладным душем, пытаясь избавиться от странных, ранее не знакомых мне ощущений.

Ничего особенного не произошло. Не было никакой причины рыдать и биться в истерике, сетуя на жестокую судьбу. Но словно что-то в один момент переключилось во мне, и вся радость просто ушла. Все это время я обманывала себя, говоря, что мне повезло. Что я живу в чудесном и красивом месте, что люди вокруг меня были ко мне добры. И где-то впереди маячила свобода. И я убеждала себя, что это все, что мне было нужно.

Ложь, ложь. Я была одна. Ни на Лонге, ни во всей обитаемой Вселенной не было ни одного человека, которому было до меня дело. До меня, а не до моего дара или моего тела. Даже Дали, мой милый доктор. И он был со мной потому, что я, боясь неизвестности и одиночества, привязала его к себе. Не было страшнее и отвратительнее чудовища, чем я.

За окнами уже стемнело, когда меня навестила доктор Кронберг. Зашла, включив свет в комнате и заставив меня закрыть воспаленные сухие глаза. Открыла окно, впуская вечернюю свежесть. Она не любила системы очистки, считая, что горный воздух полезнее.

Алана присела на край кровати, внимательно меня разглядывая.

— Ты не переоделась со вчерашнего дня. Не расстилала кровать, не ела. И за весь день ни разу не вышла из комнаты. Замир все же задел тебя сильнее, чем мы полагали?

Она не знала о том, что произошло вчера? Или же просто хорошо скрывала? Ну, не так уж важно. Если и знала, то попыталась бы убедить, что глупо так остро реагировать.

— Ты хорошо себя чувствуешь? Может, позвать Сафара?

— Не хочу. — Голос у меня был сухой и какой-то надломленный. — И дело не в Замире. Я просто устала, хочу спать.