Я поощрительно улыбнулась. Надо же, догадался без подсказки. Конечно, тай Дали немного опасался, что император сочтет это превышением полномочий. Но, очевидно, мое желание прогуляться было сильнее доводов рассудка. И если с Кронберг мне можно было проводить время, почему должна сторониться дока? Он мне тоже нужен. Для душевного равновесия.

Как бы мы себя ни убеждали, что делаем все законно, чувствовали себя нашкодившими детьми. Прихватив из палаты еду, поспешно перебрались на террасу, предварительно убедившись, что она не занята. Сегодня было солнечно, и снег на горных пиках сиял особенно ослепительно.

Это было хорошо. Вот так, вдвоем, обедать, наслаждаясь тишиной и спокойствием.

Но судьба, видимо, решила, что такой кусок счастья непозволительно большой для одной меня, потому что дока, которого я твердо решила присвоить себе на весь день, отвлекли. Ком на его руке запищал, и Сафар, выругавшись про себя, поднялся.

— На тренировке один офицер повредил руку. Я в кабинет, но успею проводить тебя до твоей комнаты.

— Но я не хочу, я не доела! Позвольте мне остаться, — взмолилась я. — Ничего не может произойти: тут повсюду охрана, а по замку мне разрешено ходить.

— Меня просили присмотреть за тобой и одну не отпускать, — хмуро сказал Дали.

— Я тогда посижу здесь как мышка и подожду вас. Вам ведь хватит полчаса?

Док кивнул, хотя я не наблюдала решительности в его глазах.

— Если что, я попрошу прислать за тобой охрану. Не броди одна по замку.

Мы оба знали, что дело не только в заботе о моем здоровье. Просто император не хотел, чтобы я лишний раз встречалась с его семьей и Цехелем, и весьма ясно донес эту мысль до Кронберг. А она в свою очередь передала это доку. Но уединенная южная терраса, к моему удивлению, не была популярным местом в замке, поэтому шансов мало, что кто-то случайно на меня наткнется.

Но удача оказалась очень изменчивой дамой, потому что именно это и произошло спустя всего несколько минут после ухода доктора.

Я приступила к чаю, предусмотрительно взятому с собой в термосе, когда кто-то вежливо поинтересовался за моей спиной:

— Вы кого-то ждете?

В принципе непросто застать эспера врасплох, а тех, кто обладает высоким уровнем эмпатии, и вовсе невозможно. По крайней мере так я думала раньше. Вздрогнула, едва не расплескав горячий напиток на льняную блузку, и обернулась.

В нескольких шагах от меня стоял падре. Как и в день прибытия в замок, Диего Альварес был более чем скромно одет. Мешковатые штаны, простой пиджак из грубоватой ткани, темная рубашка. Разительное отличие от большинства лонгийцев, любивших украшать свою одежду причудливой вышивкой.

— Мой спутник… скоро подойдет, — ответила я, внимательно изучая падре, и спустя несколько секунд смогла понять, почему священник оказался для меня «невидимым». К счастью, никаких способностей или дара. Просто мысли Альвареса закрывал чип, а его эмоции в тот момент были практически идентичны с моими и не определились как чужие. К тому же я погрузилась в размышления и была рассеяна.

— Вы не будете против, если я на некоторое время составлю вам компанию, тайнэ? Нет-нет, не вставайте!

Я послушно уселась обратно в плетеное кресло. Почему он так обратился ко мне? Он же слышал от Альге, что я не являюсь свободным человеком.

— Простите, я вас смутил? — дружелюбно спросил Альварес, расположившись напротив. Приметив на столе тарелочку с сыром, он не задумываясь потянулся к ней. Закинув кусочек в рот, он на мгновение зажмурился от удовольствия, а потом несколько неловко улыбнулся мне.

— Простите, я совсем не знаю, как нужно общаться с эсперами.

Сложно в это поверить, учитывая, что на нем был чип.

— Позвольте представиться, — продолжил падре, — меня зовут Диего Альварес, а вас, как я уже успел узнать, Эрика?

Молчать дальше было невежливо.

— Да, падре… — я запнулась, не будучи уверена, что имею право к нему так обращаться, — тай Альварес. Прошу вас, говорите со мной на «ты». Мне неудобно, когда тай обращается ко мне как к благородной даме.

— Тогда и ты называй меня падре Диего. Признаюсь, еще в Кадисе я слышал кое-какие слухи о том, что у императора появился новый эспер, но когда увидел симпатичную девушку в его кабинете здесь… Сразу не понял, что это ты. Если бы не Зарина, просветившая меня, так бы и ходил в неведении. — Внезапно Альварес нахмурился. — Я сказал что-то не то?

— Нет, падре. Но позвольте мне удовлетворить любопытство…

Я говорила медленно, внимательно следя за реакцией священника. Он казался дружелюбным. Нет, он даже был дружелюбным. Но за этим скрывалось какое-то напряжение, достаточно глубокое, чтобы я заметила его только сейчас. И это было не похоже на антипатию, которую порой испытывают ко мне люди, узнав, что я эспер.

— Конечно. Я постараюсь ответить.

— Я не могу сомневаться в искренности ваших слов, падре, вы сказали, что никогда не общались с эсперами и обо мне узнали вчера. Но вы используете чип для защиты своих мыслей. Это не может не вызывать у меня некоторого недоумения.

Кажется, я на самом деле сумела удивить Альвареса. Он задумчиво взлохматил короткие волосы и недоуменно на меня посмотрел.

— Чип для защиты мыслей? В смысле, от телепатии? — Внезапно глаза его блеснули. — О, я понял! Но ты немного ошиблась. Видишь ли, у меня действительно есть биочип, вживленный в мозг. В детстве я переболел садрийской болезнью, после чего у меня развилась эпилепсия. Чип предупреждает и гасит приступы. О его побочном эффекте я слышу впервые. Значит, ты не можешь меня читать?

— Мысли не могу, — кивнула я. Альварес тут же уловил тонкий нюанс моего ответа.

— Только мысли? Значит, ты знаешь, в каком я сейчас настроении?

Я кивнула и на всякий случай добавила:

— Извините. Обычно я стараюсь не «слушать», но сейчас это практически невозможно.

Диего благодушно пожал плечами.

— Ничего страшного. Я католик и верю, что Господь всегда знает все наши потаенные чувства и мысли, и хорошие, и плохие. Так что тот, кто привык быть в самом неприглядном виде перед Творцом, едва ли испугается взгляда эспера. Да и нет у меня каких-то особых секретов. Разве что излишняя любовь к еде… но тут достаточно за мной понаблюдать, чтобы раскусить мою слабость.

И правда — половины тарелки сыра как не бывало, виноград он тоже знатно пощипал.

Видя, что я еще сомневаюсь, падре заметил:

— Ты весьма осторожна и недоверчива. Удивительно для человека, которому можно не полагаться на слова.

— То, что чувства сложно обмануть, не значит, что это невозможно.

Взгляд священника стал серьезнее.

— Если есть опасения в моей благонадежности, то лучше сообщи об этом, хотя бы императору. Не скажу, что буду очень рад проверке, но скрывать мне действительно нечего. Или ты уже сказала ему о моем «чипе от телепатов»?