Ингмар подходит к большому окну как раз в тот момент, когда Альпы озаряются сиянием, прозрачным и чистым, как на засвеченной фотографии.

— Но ведь кем-то ты должен быть в этом фильме, — повторяет она.

Ингмар чувствует, как все падает и падает вниз, ищет руками опору, хватается за занавеску, слышит, как трещат крепежи карниза.

— Не знаю, — шепчет он.

Остроконечный горный массив вырастает из темноты, словно бледно-розовое стекло, неровный и освещенный изнутри.

— Ведь кое-кто любит пастора, совсем как ребенок, — говорит Кэби. — Кое-кто, кого ты презираешь, но кто на самом деле хочет всего лишь

Несмотря на то что «Режиссер» — это роман и в первую очередь плод моего воображения (безо всяких притязаний на правдоподобие, не считая эстетических), я испытываю большое желание перечислить важнейшие источники и выразить благодарность тем, кто помогал мне в работе.

Помимо обширного документального и художественного материала, опубликованного самим Ингмаром Бергманом, я внимательно изучал письма и дневники его матери Карин, краткое жизнеописание его отца Эрика, автобиографическое сочинение его жены Кэби Ларетеи, а также воспоминания других членов семьи Бергмана.

Кроме того, мне хотелось бы назвать Маарет Коскинен, Лейфа Церна и Биргит Линтон-Мальмфорс; что касается длинной главы о работе над фильмом «Причастие», то важнейшим источником для меня стал дневник Вильгота Шёмана с записями о съемках фильма. Наверное, поэтому я решил отблагодарить Вильгота как-то особенно, позволив ему оказаться в кровати Ингмара в виде садового гнома.

На этом мои благодарности заканчиваются. Не буду оглашать здесь огромный список тех материалов, что прошли через меня и оставили отпечаток на этом романе, также не стану отчитываться о проделанной мной предварительной работе, о посещении съемочных площадок, квартир и других важных мест или о том, как я не всегда законным путем попадал туда, где мне надо было побывать, потому что в остальном я отталкивался только от своей собственной фантазии.

Александер Андориль