— И?

— Думаю, у тебя был секс, но ты так и не узнала, что такое оргазм.

Я очередной раз покраснела, пряча глаза и радуясь, что огромная луна светит где-то за моим затылком. Сразу вспомнился тот сумасшедший байкер, с которым я провела две недели, отнявшие у меня девственность, но так и не сделавшие из меня полноценную женщину. Потому что Бранд прав, оргазм я знала только от спорта. Он был моим лучшим любовником. Порой с ним так натрахаешься, что никакого другого не надо. А с тем байкером я переспала дважды.

Первый раз даже толком не запомнила. Да и не поняла, что, собственно, произошло. Он долго копался с презервативом в темноте палатки, несколько раз промахнулся, а немного поерзав на мне, протяжно выдохнул и завалился набок. Я же потом целый час провела на реке, не только отмываясь от девственной крови, но и соображая, неужели это тот самый секс, от которого женщины стонут, визжат и выгибаются? Единственная эмоция, которую секс вызвал у меня, это недоуменное хлопанье ресницами.

Однако я дала и себе, и тому парню второй шанс. Вдруг что-то не распробовала. Увы, он снова облажался. Хотя я все сделала красиво: ужин при свечах, красивое белье, дорогущий номер в отеле, арендованный по моей кредитке. И как только он уснул, уверенный, что осчастливил меня, я сбежала. На следующий день сменила номер, и больше нигде с ним не пересекалась.

С тех пор меня терзали два противоречия: либо он скорострел, либо я фригидная. Но доказать или опровергнуть ни то, ни другое не представлялось возможным. Все свое свободное время я посвящала личной жизни со спортом. Тот, к счастью, не подводил. Зачастую отправлял меня в душ на трясущихся ногах.

Я сделала еще глоток сока, облизнула губы и ответила:

— Бранд, давай дождемся исхода Багровой Ночи. Я не хочу прощаться и делать все так, будто завтра не наступит. Впопыхах. Забрав у себя надежду. Я хочу верить, что впереди у нас целая жизнь.

— Хорошо, — улыбнулся он. — Извини, если я поторопил события. Я вовсе не хотел давить на тебя или как-то обидеть.

Знал бы он, что час назад я целовалась с Мортеном, не извинялся бы. Кто из нас и виноват, так это я.

Бой часов, оповещающий о полуночи, привел нас обоих в чувство. Мы, наконец, обратили внимание на волчий вой. В долине скулили, лаяли и стонали все стаи. Целый гвалт пробирающего до мурашек ора. Только в тот момент я заметила красное кольцо вокруг луны. С ним она стала казаться еще крупнее и зловещее.

— Преддверие Багровой Ночи, — с тоской сокрушился Бранд, посмотрев вдаль.

— Расскажи мне, что это за праздник такой? — попросила я.

— Это не праздник, а траурная панихида. В эту ночь закрепляются все печати. Считается, что признак удачной сделки — это заключить ее в Багровую Ночь. Когда простолюдины запирают двери и окна, а сами прячутся в погребах, короли и богачи подписывают договоры, а оборотни проводят обряды. В Багровую Ночь в стаю принимаются новички, устраиваются поминальные ритуалы, заключаются брачные союзы, нарекаются новорожденные. Наш мир под властью луны. Она его контролирует.

— И как часто случается Багровая Ночь?

— Через каждые сорок четыре дня. В Книге Заветов написано, что ровно столько во Вселенной Подлунных миров. Каждый день в одном из них луна окрашивается в цвет крови. Завтра черед нашего мира.

— Бранд, — осторожно произнесла я, внимательно выслушав его, — а что за проклятие преследует убийцу Альфы?

Он сник. Отвел взгляд от луны и вздохнул.

— Если Альфу стаи убивает человек, то он сам превращается в оборотня. Ходят слухи, что был такой случай во времена Вандера Вольного. Наш предок-король собственноручно казнил того убийцу. Вероятно, это просто детская страшилка. Правду знает только наш отец и передаст ее своему преемнику.

— А если Альфу убьет оборотень?

— Тогда преемником нашего отца стану я. Я понял, к чему ты клонишь. Знаешь, ради чего тренируется Вар. За тем же, за чем и я хотел остаться в шкуре волка. Убить Рах-Сеима. Только нет в этом ничего триумфального. Если Вар убьет его, то навсегда останется оборотнем — врагом людей и предателем волков. Пока он Омега, его просто презирают. Но когда он станет убийцей, за его сердцем начнется охота. Согласно легенде, оборотень убийца Альфы перенимает всю его силу, выносливость, агрессию. Он заражается его грехами и полностью меняется. А его сердце — это переносчик двойной энергии. Он неуловим, почти бессмертен. Но если кто-то сожрет его сердце, то станет самым сильным и неуязвимым зверем во всем мире. Ему не будет равных.

— А в Армаросе уже были оборотни-убийцы?

— Один. Рах-Сеим.

Я ахнула. Вот в чем секрет Рах-Сеима!

— Как? Ты же сказал, они становятся предателями волков.

— Так и было. Когда молодой неприметный оборотень Сеим убил Альфу, на него началась охота. Все Альфы, Беты и Гаммы пытались заполучить его сердце. Но никто его не одолел. Наоборот, ему удалось многих переманить на свою сторону. Волки уходили из родных стай. Порой целыми ячейками. И однажды в Багровую Ночь они все принесли ему клятву верности и назначили его своим Альфой. Тогда он стал Рах-Сеимом. Рах означает Великий.

— Значит, его сердце — это аккумулятор. Если Айварису повезет убить его и съесть его сердце…

— То в мире появится настоящий монстр, — закончил мою мысль Бранд. — Рах-Сеим не дурак. Он не позволит кому попало завладеть его силой. Когда он станет по-настоящему слабым воином, он собственноручно вырвет сердце из своей груди и отдаст тому, кому пожелает. Ни для кого не секрет, что это будет его любимица Зарина. Теперь-то ты понимаешь, почему мне не нравится союз с этой особой? Она дружелюбна, пока она это она.

— Но Айварис может просто убить его, а сердце, например, сжечь, — предположила я.

— Как только Рах-Сеим падет, вокруг его тела соберется орда жаждущих его силы. У его убийцы не останется даже мгновенья на раздумья. Либо он сам сожрет сердце, либо это сделает какой-нибудь условный Раги. И тогда всему миру придет конец.

— Какой кошмар. То есть ты знал, что победить его невозможно, но все равно отталкивал меня?

Я вспомнила слова Мортена. Бранд не собирался побеждать Рах-Сеима. Он собирался стать его жертвой, чтобы отвлечь его