— Хлоп совсем дурак или очень хорошо прикидывается.

— Я бы тоже подумал, что он прикидывается, если б знал, какой в этом смысл? Вчерашние бандиты, возможно, тоже искали бумагу…

— Если, конечно, это бумага, пан поручник. Я бы ни за что не доверил такому хлопу никаких секретов, да и вообще каких-либо важных вещей. Если признать, что он истинный дурак…

— Значит, вы считаете, что он прикидывается… Но зачем такая наивность? Поставьте себя на его место. Если ваша цель иная, то какая? Ведь вы в этом случае так или иначе будете под надзором. Что вы сможете сделать здесь, если за вами все время будут следить? Кстати, вы его хорошо обыскали? Почему записку он мне отдал сам? Вы что, не отобрали ее?

— Пан поручник, он эту записку сунул в нос часовому, — усмехнулся Забелло. — Он ведь пришел к воротам и стал говорить, что ему надо в дом или к пану начальнику. Ну, мы думали, что, может быть, у него в записке какое-то послание к вам.

— Янек! — рявкнул Ржевусский. — Ведите хлопа ко мне!

Привели Агапа.

— Где должна лежать бумага, говоришь? — спросил Кость грозным тоном.

— Под порогом спальни, вашество, пан начальник.

— Ну, иди туда. А ты, Янек, сходи за ломом.

— Так есть, пан поручник! — откозырял улан и побежал искать лом.

Агап, сопровождаемый двумя уланами-конвоирами, а также Ржевусским и Забелло, нерешительно пошел к лестнице.

— Ты куда, пся крев? — вскричал Ржевусский. — Только что говорил, что ваша бумага лежит на втором этаже!

— Так ить, пан начальник… — виновато пробормотал Агап. — Мы ж люди маленькие… Барин-то нас, мужиков, дале людской не пущал. Ваши солдатики-то меня на второй этаж первый-от раз сегодня привели. А барин наш, Иван Юрьевич, сказывали, что как подымешься по лестнице, так сразу иди вправо, две двери справа пропусти, а в третью — заходи…

— Что ж ты, без лестницы не можешь отсчитать, сколько дверей надо пройти?

— Счету-то я, барин, пан начальник, не больно учен… Опять же мне барин сказывал, которая рука-то правая, да я позабыл вроде… У лестницы, должно, припомню.

Забелло не выдержал и заржал. Со двора от коновязи даже кобыла отозвалась.

— Это, ей-богу, забавно! — Ржевусский тоже хмыкнул.

Агап стал спиной к лестнице и озабоченно поглядел на руки:

— Сказывал же барин, какова есть какова, а я запамятовал… — Агап даже лоб наморщил.

— Циркус! — хохотнул один из конвоиров.

— И бесплатно, — заметил второй.

— Смотрите за ним в оба! — поддержал дисциплину Ржевусский. — Не расслабляйтесь, панове! С москалями надо быть начеку! А ты, хлоп, поживее! Вот эта рука у тебя правая! Понял?!

— Точно так! — обрадованно воскликнул Агап. — Барин-то говорил: которой ложку держишь! Вспомнил, вашество, благодарствую!

Сучков даже хлопнул себя по правой руке, чтоб не забыть, наверно…

В это время подошел Янек с большим ржавым ломом.

— На, — сказал Ржевусский, подавая лом Агапу. — Пока я не скажу — порог не отковыривай. Всем отойти на двадцать шагов! Кроме тебя, хлоп, пся крев!

Уланы отошли к лестнице, офицеры в противоположный конец коридора.

— Оттуда есть еще выход? — нервно спросил Ржевусский, взводя курок пистолета.

— Нет, там только окна, пан поручник, — успокоил Забелло, — а во дворе полно солдат. Не волнуйтесь.

— Ломай порог! — приказал поручник.

Агап ударил ломом в щель между порогом и паркетом, ковырнул и тут же сказал:

— Ну вот, пан начальник, тут она, бумага, и лежит.

— Брось лом на пол и иди к солдатам! — Ржевусский погрозил пистолетом. — Живей!

— Воля ваша, — Агап положил лом у стены и пошел к уланам.

— Стой! — спохватившись, крикнул Кость, отчего-то решивший, что адская машина может быть привязана к самой бумаге. — Вертайся! Бери бумагу сам и иди ко мне!

— Как прикажете, пан начальник, — Агап вернулся, взял из-под порога какую-то медную трубку и двинулся к офицерам.

— Пся крев! — Кость прицелился в Агапа. — Это что, бумага, хлоп?

— Так бумага-то, вашество, внутрях. Барин-то говорили, что в трубу ее поклали, чтоб мышь не съела, спаси господь.

— Открой! — приказал Ржевусский, не опуская пистолета.

— Слушаю, вашество, — кивнул Агап, развинчивая половинки медного цилиндра. — Вот она и есть, бумага. Вы не бойтесь, трубка-то пустая. Да я и положу ее…

— Разверни! — велел Ржевусский, и Агап повиновался.

— План! — вскричали единым голосом Ржевусский и Забелло.

Взяв у Агапа чертеж, Ржевусский велел отвести Агапа под замок и держать там, покуда не будет приказа, а сам вместе с Забеллой вернулся в свой кабинет.

— «План потаенных ходов Московских, коие в прошедшие царствования отрыты были, составленный по Высочайшему Ея Императорского Величества Великой Государыни Екатерины Вторый повелению, в ведении Государственной Тайной экспедиции находящимся Лейб-Гвардии Ея Императорского Величества Преображенского полка сержантом Иваном Муравьевым. Лета 1769, октября 9», — прочитал Кость заголовок.

— Вот это да! — воскликнул Забелло. — Ну пан поручник, это великая удача!

Кость впился глазами в план. Сложная паутина ходов тянулась чуть ли не подо всем городом.

— Вот что искал тот шпион! — прошептал Кость. — Теперь все понятно!

— А мне нет, пан поручник, — скептически произнес Забелло. — Это действительно секретный документ, а за ним дурака посылают…

— Так или иначе, но сейчас мы уже не можем оставлять это дело внутри нашего эскадрона. Надо немедленно доставить и хлопа, и чертеж пану полковнику. А уж там его забота. Кстати, прекрасный повод отчитаться за погибших — в наших руках план московских подземелий, который пытались увезти русские агенты!

— Ох, грехи наши тяжкие… — ворчал Клещ. — Неужто сорвется, прости господи?!

— Да уж, — заметила нервно Надежда, — тут авантажа более чем достаточно… Но теперь иного не остается, как дожидаться.

Они сидели на колокольне скромной церковки, с которой, однако, хорошо просматривалась вся улица, на которой находился дом Муравьева.

Несколько часов назад Клещ, Агап, Надежда и Крошка пришли туда, откуда Клещ с Агапом уходили на дело. Там в потаенном логове Клещ покормил своих голодных и утомленных спутников сухарями да салом, напоил клюквенным морсом, чуть-чуть уже забродившим. Налил и по стопке настойки. Потом, велев всем сидеть дожидаться, хорошо знакомой тропой прошел к подвалу церкви Св. Неонилы.

Пробравшись на колокольню с подзорной трубой, Клещ оглядел окрестность. Старался при этом прятаться в тени, чтоб стекло не сверкнуло.