с щёк здоровой рукой мокрые дорожки слёз. – Антон, определи гостей на постой.

– А куда, Палыч? – вышел из-за спины Боярова парень.

– Боец, ты прям как ребёнок. Мы дачу через дорогу для чего готовили? Там только контакты на рубильнике прицепить, и готово, можно вселяться. Четыре человека разместятся легко, и ещё столько же вселить можно.

– Откуда знаешь, что нас четверо? – прогудел Геннадий.

– Володя, Гена, Наташа и…

– И Галина…

– Галина, значит, буду знать. Трещотка ещё та, не работать ей Мальчишом-Кибальчишом. Сдаётся мне, что Володя у неё давно и прочно под каблуком обосновался, да и бизнес с грибами совсем не его идея.

– Понятно, – как-то по-доброму усмехнулся бородач. – Зато брат за её спиной, как за каменной стеной.

Обидишь Володю, и она тебя мехом вовнутрь вывернет и высушит.

– Сурово! Страшная женщина.

– И не говори. Не шевелись, сейчас будет больно. Пока руку так подвесим, потом косынку соорудим. Пойдём, пацан, видишь, твой босс отрубается, стаканяка водяры на голодный желудок…

Откинувшись на подушку, под пьяный шум в голове Михаил в третий раз за день провалился в тёмное беспамятство.

Нежданные гости не стали сильно задерживаться, хотя Михаил и Валентина много времени посвятили незамысловатым уговорам, приводя различные аргументы за то, чтобы четвёрка осталась с ними. Главными, как правильно предположил Михаил, в квартете оказались Галина и Геннадий Мирошкины, причём первую скрипку играл бывший морской пехотинец, который лишь три с половиной года назад комиссовался после ранения, полученного неизвестно где, пойдя по стезе судового механика. С дизелями и машинами морпех был на «ты», за две недели отшаманив несколько армейских броневиков и доведя едва не до совершенства пару японских внедорожников.

Владимир оказал уменьшенной копией здоровенного младшего брата, только в плечах сильно поуже и черепом поволосистей. Голова у младшего чуть ли не полиролью сверкала, а у старшего пространство от лба до затылка оккупировала коротко стриженная каштаново-рыжая шевелюра с двумя только-только обозначившимися клиньями залысин. Оба высокие, под метр девяносто, рукастые, но если после общения со старшим создавалось впечатление о мягкой податливой глине, то младший оставлял после себя запах тёртого кремня и нагретой стали.

Зато жёны у братьев были антиподами мужей. Наталья – мягкая и уступчивая, между тем спокойная как скала. Женщина обладала фигурой фотомодели и короткой стрижкой платиновых волос. Для красавицы-тихони главным светом в окне был муж. Галина была полной противоположностью Натальи, она держала свою мужскую половину в ежовых рукавицах, впрочем, судя по Владимиру, тот не сильно этим тяготился. За смехом, шутками и сорочьим треском скрывался настоящий чёрный гранит, соперничающий по цвету с вороновым цветом волос женщины. В отличие от хрупкой Натальи, «контрабас» Галины вряд ли можно было ломом перешибить. Скорее это она могла кого угодно и рельсом по тыковке, и в бараний рог одной левой согнуть, но зато шарм женщины валил наповал, напрочь обнуляя все реальные и мнимые недостатки фигуры. Даже не верилось, что спокойный флегматичный ужик по имени Владимир превращается в боевого удава Каа, способного под огнём противника разрушать мосты, но поводов не верить не было. Какие только черты характера не открываются в человеке в чрезвычайных ситуациях.

Две с половиной недели гости помогали по хозяйству, пацаны под чутким руководством Геннадия налаживали технику, проведя полноценное техническое обслуживание всех генераторов, солнечных батарей и ветряков, не говоря уже о насосах и отопительной системе главного дома. Владимир вместе с Солнцевым Сашкой накосил на тракторе сено для скота, но после того как Михаил пошёл на поправку и смог более или менее работать левой рукой, они засобирались на юг.

– И что нам тут делать? Сидеть под лучиной долгою зимой? – Лузгая семечки, Галина привычно отметала приводимые аргументы за остаться. – Мы и так больше двух недель потеряли. Гена говорит, что скоро тайфуны начнутся, а нам ещё нормальную яхту подобрать надо.

Ген, а Ген, а как мы заправляться будем?

– Вдоль берега пойдём, малым каботажем. Корея, Китай, Вьетнам, там портов до горки и больше, не промахнёмся, найдём, где солярки плескануть. Нам ещё надо что-нибудь убойное на яхту установить, вдруг встретим кого… Я бы в Сиамском заливе на каком-нибудь острове обосновался. Круглый год лето, не трясёт, как в Индийском океане, чистое море, можно урожаи по три раза за сезон снимать. Красота! Набедренную повязку из пальмовых листьев нацепил – и вот вся одежда, а тут половину года чего делать, Колотун-бабая ловить? А болезни-лихорадки, да тьфу на них! Вы, Михал Палыч, как хотите, но остаться не уговаривайте.

– Нет так нет, было бы предложено, – хлопнув правой ладонью по колену, сдался Михаил. – Только вы осторожней по пути, кто его знает, какие сейчас дороги. Вы глядите, полотно на глазах размывает. На пятом километре из-под асфальта деревья вовсю лезут, ещё пара лет, и всё напрочь зарастёт.

– Бог не выдаст, свинья не съест, – легкомысленно отшутилась Галина. – Мы двумя машинами решили ехать.

– Что берёте?

– Возьмём джип и микроавтобус, тот, что я со стоянки у части притащил. Хороший агрегат, высокий, салон-трансформер. Я на джипарь спереди и сзади лебёдки присобачил, микраху тоже до ума довёл, в него и продукты, и запчасти влезут, и салон под натуральный траходром раскладывается, если вдруг переночевать на трассе придётся, – под кивки брата говорил Геннадий. – А от зверья отобьёмся, арсенал тут знатный. Я отобрал кой-чего. Тут до моря-то ехать…

– Как скажешь, отговаривать больше не буду, – натурально расстроился Михаил, продолжая лелеять призрачную надежду пополнить ряды поселенцев.

Сам он не единожды ловил себя на мысли, что неплохо было бы присоединиться к походу в тёплые края, осев где-нибудь в северном Вьетнаме, в краю вечной весны, но какая-то опаска и непрерывно попискивающий внутренний голос удерживали от принятия столь радикального решения. Что удивительно, из ребятни и молодёжи постарше никто не заикнулся о переезде. Что ни говори, а молчаливая поддержка молодых приятно грела душу.

Через день после памятного разговора гости отъехали. Джип и микроавтобус с мужчинами за баранками транспортных средств тихими призраками скрылись в кудлатых щупальцах утреннего тумана, выползшего из клетей распадков. На память о себе бывший морпех оставил два свежих розовых шрама на левом плече Михаила и старинную монетку-сувенир, которую он постоянно крутил в руках и подбрасывал перед принятием каких-либо решений, глядя, что выпало: орёл или решка. Оберег, как говорил Геннадий, аверс и реверс жизни. Он ему «там» жизнь спас, однажды вывалившись из кармашка в перчатке и упав на землю. Когда Гена наклонился поднять оберег, стена позади на уровне его головы плюнула кирпичным крошевом от попадания