– Ваши малышки? Они… они…

– Красивые? – с усмешкой подсказываю я.

– Скорее уж пугающие, – бормочет она.

Глядя на запряженных в карету существ, я вижу лишь двух самых очаровательных кобылок на свете, но отчасти могу понять, что в них может испугать. Худые, даже костлявые, лунные кобылы покрыты тонкой, бледной, бархатистой кожей. У них рубиново-красные глаза и безгубые рты, отчего зубы вечно выступают вперед, а вместо гривы вдоль задней части шеи тянется ряд шипов.

– Не бойтесь их внешнего вида. Они так же безобидны, как пука или, может, келпи, чтоб вам было понятней.

– Слабое утешение.

Я приподнимаю бровь.

– Разве вы не запрягаете пука в кареты?

– Да… конечно, – сверкнув глазами, поспешно соглашается она. – Но сама я к ним и близко не подхожу.

– Смотрите, они ведь совсем безобидны. – Не сводя глаз с принцессы, я приближаюсь к лунным кобылам. Они утыкаются носом мне в ладони и гортанно фыркают, выпрашивая ласку. В ответ я глажу их по мордам и глупо улыбаюсь. – Донна и Доминус – милейшие существа на свете. Им чуть больше двух лет, и в этом году их впервые впрягли в экипаж. Они меня слушаются. Ну, может, немного хуже, чем их родители. – Последнюю фразу я бормочу себе под нос и целую каждую кобылу в морду.

Потом вновь бросаю взгляд на Эм. Теперь она стоит немного ближе и выглядит уже не столь испуганной, как прежде.

– В каком-то смысле они очаровательны, – говорит она, растягивая губы в улыбке, больше похожей на гримасу.

Еще раз погладив Донну и Доминуса, я поворачиваюсь к Эм.

– Прокатимся?

Она вновь окидывает взглядом лунных кобыл, а после неохотно идет за мной к карете. Я помогаю ей забраться внутрь, а сам усаживаюсь напротив. Устроившись на сиденье, она разглаживает юбки и, кажется, немного расслабляется. Я же, издав гортанный щелкающий звук, стучу в стенку кареты за спиной. Экипаж трогается с места, и Эм широко раскидывает руки.

– Постойте… Больше никого не будет? Лакеи? Охрана? Где кучер?

– Во-первых, управляю я. Кобылы слушают меня и знают, куда нас отвезти. Во-вторых, мы отлично справимся и сами. В конце концов, я же рядом, – подмигиваю я, но Эм никак не реагирует. Впрочем, на другое я и не рассчитывал. – Вы ведь и сами не взяли компаньонок.

Она потрясенно открывает рот.

– Я просто не хотела, чтобы за мной увязались мои… горничные.

– А-а… Простите, я неверно понял. Кстати, как они вам? Ну, горничные. Их вам будет достаточно?

Я тут же ощущаю ее смятение.

– Я вообще не ожидала новых горничных…

– Как и я. Но, похоже, я уже согласился…

– Что значит – похоже?

Я только фыркаю. Это Оги одобрил просьбу брата Маруса и принял ко двору двух человеческих девушек. Даже не представляя, что говорит не со мной, Марус подошел к нему на балу и предложил пару камеристок для принцессы Мэйзи. Посол поведал мне о разговоре лишь сегодня утром, когда пришел вернуть зачарованный наряд. Хотя, после всех мерзостей, в которых мои чары участвовали ночью, я даже пальцем не хотел к ним прикасаться. Конечно, я почти сразу их сжег, как ради себя, так и заботясь о благе королевства. Опасно бросать без присмотра подобную вещь, легко позволяющую принимать обличье члена правящей семьи.

Эм ждет ответа, но как я могу признаться в дурацкой шутке с чарами?

– Вы хотите, чтобы я отправил девушек домой? – вместо этого спрашиваю я. – Освободил их от обязанностей? Похоже, все семейство сейчас обитает во дворце, но я вполне могу выставить их вон.

Она вдруг хмурится, сводя вместе брови.

– Им придется уехать из дворца? А нельзя ли просто дать им… другие должности?

– Сочувствуете людям?

Явно о чем-то тревожась, Эм постукивает пальцами по бедрам. Уже не в первый раз я ловлю себя на мысли, что она что-то скрывает.

– Думаю, нужно позволить им остаться до конца сезона, – наконец медленно произносит она.

– Как пожелаете.

– Но вы точно не сможете предложить им другую должность? – спрашивает Эм, вновь нервно постукивая пальцами.

– Пусть в это трудно поверить, но мне больше нечем занять двух пустоголовых девиц. Я уже насмотрелся на им подобных.

Эм бросает на меня сердитый взгляд, но я ничуть не раскаиваюсь. В тот же миг, как девушки вошли в коридор с завтраком принцессы, я ощутил их отчаяние. Но стоило им увидеть нас вместе, как это чувство сменилось жгучей ревностью на грани ненависти. Возможно, Эм вполне обошлась бы без таких горничных. Но, насколько я знаю, она привезла с собой лишь Подаксиса. Кстати говоря…

– Как Подаксис? Я не видел его утром.

Чуть приоткрыв рот, она вдруг отворачивается к окну и как-то слишком равнодушно поясняет:

– В отличие от меня, он плохо переносит жизнь на суше. И решил вернуться в море.

Я откидываюсь назад, вытягиваю руки вдоль спинки сиденья и, закинув ногу на ногу, впитываю исходящие от Эм неясные эмоции.

– Правда?

Она лишь кивает, не отводя взгляда от проплывающего за окном пейзажа.

Больше мы не говорим ни слова. Карета везет нас через лес, и Эм, кажется, искренне очарована открывающимся видом. Я вполне ее понимаю. Мне с детства нравились красоты Лунарии. Здешнее неяркое солнце всегда окрашено в прелестные тона, которые в других королевствах можно увидеть лишь во время затмения. Трудно даже представить, что может испытывать принцесса, почти не покидавшая родное море, впервые наблюдая подобное зрелище. Наверняка в Морее достаточно диковин, способных поразить меня, но и она найдет здесь, чем восхищаться. Именно поэтому для сегодняшней прогулки я выбрал лесную дорогу.

Эм не отрывает взгляда от окна и, пользуясь ее увлеченностью, я спокойно рассматриваю девушку, начиная с длинной юбки и заканчивая выглядывающими из-под нее украшенными бисером туфлями – теми же, что были на принцессе при первой нашей встрече на балконе. Я скольжу взглядом к высокому кружевному воротнику блузы и обрамляющим лицо завиткам розовых волос, отмечаю изгиб губ и мягкие линии чуть округлого лица, а потом перемещаюсь к глазам. Я впервые по-настоящему замечаю их цвет, и сердце начинает биться чаще.

– Аквамарин, – непроизвольно выдыхаю я, даже не осознавая, что говорю вслух. Эм вдруг резко поворачивается ко мне, и оттенок глаз становится еще насыщенней. – Глаза цвета моря…

Кивнув, она сжимает в пальцах прядь волос.

– Такого же цвета, что и… – Она вдруг замирает и, качнув головой, опускает руку. – Такие же, как у мамы, – поясняет она и снова отворачивается к окну.

Она вновь постукивает пальцами по бедрам, но быстро прекращает и стискивает в руках ткань юбки.

Я вдыхаю энергию девушки, сравнивая с той, что исходила от Эм, когда она увлеклась видом за окном кареты. Потом вспоминаю ее вкус, когда мы встречались на балконе, а после – на пороге комнаты принцессы.