– Деточка, хочешь совет умудренной, много страдавшей в этойжизни женщины? Никогда не рожай детей. Все они вырастают неблагодарнымиволчатами. Я обожаю дочь! Люблю ее больше жизни! А что получила за своечувство? Равнодушие! Милада училась в великолепной школе, потом ее, дуру итроечницу, пристроили в МГУ на престижный факультет журналистики. Миладукормили, поили, одевали, летом вывозили на дачу… И что? Как она отблагодариламеня за заботу и потраченные деньги? Вышла замуж, родила и теперь снова стоитна пороге в ожидании, когда я кошелек расстегну. Другие дети поступили сматерями по-иному. Вот Валентина Реутова, связала судьбу с французом. Повезлоее маме, теперь в Париже живет. А Олечка Сапрыкина диссертацию написала, естьчем гордиться. Уж и не говорю о Маше Голькиной, чемпионке мира, не помню,правда, по какому виду спорта, ну да это неважно… Куда ни посмотрю, у всех детичудесные, а у меня одна беда. С виду страшная, одежду носить не умеет, училаськое-как… Еще и родила! Людям в глаза смотреть стыдно.

Рыбкина не нашлась что сказать, а Ми внезапно отлепилась отстены и прошептала:

– Конечно, мама, ты права, я не лучшая дочь. Но я попробуюисправиться, может, еще сумею добиться успеха.

– Куда тебе! – махнула рукой Марфа. – Поздно в твоемвозрасте переделываться, так и умрешь недотепой.

– Очень постараюсь, вот увидишь.

Марфа протяжно вздохнула:

– Хорошо. А сейчас-то что надо? Денег?

– Да, – понуро опустив голову, призналась Ми, – очень тебяпрошу, дай нам двадцать пять рублей.

– Сколько? – пришла в негодование Марфа.

– Двадцать пять рублей, – робко повторила Ми. – Если честно,нам есть нечего. Совсем.

Марфа ушла в квартиру, прикрыв дверь, и через минуту вновьматериализовалась на лестничной площадке – с купюрой в руке.

– На, – сунула она ее дочери.

– Спасибо, мама! – радостно воскликнула Ми. – Ты очень менявыручила!

– Рада помочь недотепе в очередной раз, – язвительноотозвалась Марфа. – Когда отдашь?

– Что? – удивилась Ми.

– Долги возвращать надо, – уточнила мать, – я человек сограниченными средствами, бесконтрольно тратить их не могу, этак через десятьлет на паперти окажусь. Поэтому говорю прямо: четвертной вернешь десятого числаи ни минутой позже. Поняла?

– Да, мама, – выдавила из себя Ми.

– Вот и хорошо, – кивнула Марфа и ушла, хлопнув дверью.

Лена и Милада остались стоять у лифта. Некоторое времяподруги молчали, потом Ми забормотала:

– Десять рублей надо за коммунальные услуги отдать, а тодомоуправша уже приходила ругаться, а на остальные продуктов купить. Ещеэлектролампочки, мыло…

Лена сначала молча слушала, как подруга планирует расходы,но потом на Рыбкину напала невероятная злоба. Ощущая жар между лопатками, Ленавыхватила из тонких, бледных пальцев Ми бумажку и заколотила в дверь квартирыногой.

– Эй, ты чего? – испугалась Ми.

– Молчи! – рявкнула Лена.

Дверь распахнулась, на пороге стояла разъяренная Марфа.

– Какого черта… – завела было она, но Рыбкина не дала ейзавершить фразу. Всунула матери Ми купюру и заявила:

– Держите, нам уже не надо, возвращаем долг.

– Вот и славно, – повеселела Марфа.

Дверь квартиры захлопнулась, и девушки снова остались одни.

– Что ты наделала? – с отчаянием воскликнула Ми. – У насдаже нет денег на обратную дорогу!

– Ерунда.

– Мы умрем с голода.

– Лучше подохнуть, чем так унижаться! – рявкнула Лена. – Ану, шевелись, выживем.

О том, как они выживали, можно написать сагу. К сожалению,маленький Никита постоянно болел и большую часть времени проводил не в яслях, адома. Ми попыталась оставить сына на пятидневке, но уже через месяц забыла обэтой затее: мальчик подхватил воспаление легких, потом коклюш, ветрянку,свинку, корь, отит…

Ми устроилась на работу в газету, но на службе начались своисложности. Один раз Ми попыталась оправдаться и сказала заведующему отделом:

– Да, я опоздала на десять минут, извините. Но детский сад открываетсяв семь, а мы начинаем работу в полвосьмого. Ну никак мне не успеть!

– Поставь ребенка во дворе и уходи, – пожало плечаминачальство.

– Бросить одного, в декабре, в темноте, около запертогоздания? – ужаснулась Ми. – Да так ни одна мать не поступит!

– Ты здесь не мать, – отчеканил заведующий, – а сотрудница.Меня твои проблемы не колышут. Не можешь вовремя приходить на службу – сидидома.

Ми не слишком любили в коллективе и не приглашали на веселыемеждусобойчики. Новых друзей Милада не завела, около нее по-прежнему была лишьЛена, а Сонина перестала общаться со студенческой знакомой.

– Ничего, ничего, – утешала подругу Рыбкина, – всеналадится, ты еще добьешься успеха.

– Может, и так, – шептала Ми, – очень хочется верить. Но, вовсяком случае, у меня есть Никита, радость всей жизни.

Сначала, слыша подобную фразу, Лена кивала и отвечала:

– Конечно, конечно.

Но потом Рыбкина стала терять энтузиазм, потому что Никитарос, мягко говоря, неприятным мальчиком. Он дрался, не слушался воспитателей,ломал игрушки и не желал заниматься. Пока остальные дети мирно лепили фигуркииз пластилина, Кит дергал девочек за волосы, разливал клей и портил стеныножницами.

Ми постоянно бегала в садик, тратя последние гроши наподарки воспитательнице и нянечке.

– Может, наказать его? – предложила один раз Лена. – В уголпоставить?

– Ты что! – возмутилась Ми. – Кит замечательный, просто онслишком активный.

– Ты его избалуешь, – стояла на своем Лена.

– Любовью испортить нельзя, – парировала Ми.

Оказалось, что очень даже можно. Но оказалось позже, а покаМи бросалась выполнять все требования Кита.

– Так нельзя, – пыталась вразумить подругу Лена. – Ну скакой стати ты ему на последние деньги железную дорогу купила?