После того случая Марфа более никуда с Ми не отправлялась идолгое время, если разговор заходил о воспитании детей, закатывая глаза,говорила:

– Господи! Это такая проблема! Один раз я лишилась шикарнойсумочки!

С Ми занимались няньки и домработницы. По счастью, девочкауродилась тихой, спокойной, больше всего она любила сидеть в углу и вязатькуклам платья. В школе, кроме Лены, у Милады друзей не имелось, скромнаятроечница не вызывала особых эмоций ни у одноклассников, ни у учителей. Нет, Мине обижали, не дразнили, не третировали, в учебном заведении подобное поведениене поощрялось. Ее просто не видели в упор. До такой степени, что когда МиладаСмолякова, сломав руку, пропустила почти целую четверть, учителя спокойновыставили ей привычные тройки. Педагоги даже не заметили отсутствия девочки,считали: она, как всегда, тихо сидит на «камчатке»[6].

Когда Ми перешла в десятый класс, Олег Сергеевич с супругойбыли приглашены на прием к очень высокопоставленному лицу. Секретарь, передаваяприглашение, предупредил:

– Иван Иванович любит детей, он ждет и вашу дочь.

Марфа, всплеснув руками, кинулась в детскую и критическиоглядела девочку. Для начала пришлось признать – внешностью Ми пошла в отца:небольшие, близко посаженные глаза, длинный нос, тонкие губы, узкий подбородок.В довершение в качестве прически у нее на голове топорщились кое-как обрезанныепряди.

– Кто ее стрижет? – взвизгнула Марфа.

– Я, – робко призналась очередная домработница. – Вы ж денегна парикмахерскую не даете…

– Это же катастрофа!

Выругавшись сквозь зубы, Марфа распахнула шкаф и ахнула:приличной одежды «на выход» у дочери не имелось – на плечиках болталасьшкольная форма, пара простых летних платьев и шерстяных кофточек. Спешным образомбыл вызван портной, который за одну ночь состряпал платье. А наутро Ми сводилив парикмахерскую, где ей впервые в жизни уложили волосы и сделали маникюр.

Вечер в доме у высокопоставленного лица прошел хуже некуда.Не приученная к совместному досугу как с родителями, так и со сверстниками, Мистеснялась, краснела, не знала, как правильно есть киевскую котлету, уронила напол стакан с лимонадом и не сумела вместе с другими детьми весело играть в«Ручеек». Так и простояла, подпирая стену, конфузливо отвечая всем подходящиммальчикам:

– Я не танцую.

– Какая у вас дочка серьезная, – покачал головой ИванИванович, прощаясь со Смоляковыми. – Ты, деточка, наверное, отличница?

– У меня одни тройки, – невесть зачем сообщила правду Ми.

Большой босс вздохнул, погладил Ми по голове и сказал:

– Ну ничего, замуж выйдешь, деток родишь, мама с папойобрадуются.

Оказавшись в машине, Марфа не сдержалась и надавала дочерипощечин.

– Опозорила, мерзавка! – орала мать. – Кругом нормальныедети, а ты…

– Сама виновата, – не удержался от упрека Олег Сергеевич, –не воспитывала ребенка.

– Вечно я плохая! – отгавкнулась жена, и понесся такойскандал, что шофер, покраснев, нажал на газ.

Ми, захлебываясь слезами, сидела на заднем сиденье. Онаощущала себя гаже некуда. Любимые родители ссорятся из-за нее, она не оправдаланадежд, вела себя хуже всех, нет ей прощенья, лучше уж умереть.

Олег Сергеевич Смоляков был человеком редкой силы воли иневероятного упорства. Когда у него случился инсульт, он сумел преодолетьнедуг, восстановил речь, обрел свободу движений и вышел на службу. Но егонастиг второй удар, третий, четвертый. Несколько лет Смоляков сражался сболезнью, но от судьбы не уйдешь.

Когда отца не стало, Милада училась на третьем курсефакультета журналистики. Ее жизнь в университете мало отличалась от школьной,правда, прибавилась еще одна подруга, Катя Сонина.

После кончины супруга Марфа не растерялась и мгновеннозавела себе любовника, сотрудника всемогущего КГБ. Дочерью она неинтересовалась совсем.

Ми неожиданно вышла замуж, потом столь же стремительноосталась одна, с младенцем…

Лена замолчала и посмотрела на меня.

– Ну, как история?

Я пожала плечами.

– Довольно долго я занималась репетиторством и бывала всемьях, которые казались богатыми и благополучными, но дети в них оставалисьглубоко несчастными. Ничего нового я пока не узнала и не слишком понимаю, кчему этот рассказ.

Рыбкина сузила глаза.

– Сейчас все станет ясно. Просто корни нынешней истории там,в юности.

…Когда Ми произвела на свет сынишку, помогать ей стала однаЛена. Впрочем, изредка появлялась на горизонте и Сонина, но второй мамой дляНикиты стала Рыбкина, Ми вместе с сыном жили у Лены. Миладе было очень тяжело,в первую очередь материально. Марфа не проявляла к Никите ни малейшегоинтереса, она даже не приехала посмотреть на внука, и Ми решила сама показатьмальчика бабушке.

Лена, как могла, отговаривала подругу от ее затеи, но тапроявила несвойственную твердость, и в конце концов Рыбкина поехала с Ми.

Марфа даже не впустила их в дом! Вышла на лестничную клеткуи недовольно процедила:

– Чего надо?

– Вот, – растерялась Ми, – Никита.

– Это кто?

– Мой сын.

– А я тут при чем?

Милада не нашла слов, а Лена обозлилась.

– Вы видите своего внука! – рявкнула она. – Роднуюкровиночку! Если не поможете Ми, оба умрут с голода!

Глаза Марфы распахнулись, словно дверцы шкафа, губы сжалисьв ниточку. Дама процедила:

– Милада, увы, никогда не была хорошей дочерью. Училась натройки, вела себя странно, не делилась со мной проблемами, усиленно охраняласвою самостоятельность. Ребенка она произвела на свет по собственному желанию,не спросив у родной матери совета. Где была ее голова? Разве Милада не знала,что она нищая? Уж не на мои ли деньги рассчитывала? А с какой стати? Явсего-навсего бедная вдова. И вообще говоря, теперь дочери следует отдаватьдолги.

– Какие? – оторопело поинтересовалась Лена.

Марфа закатила глаза.