такой работе тех, кто с обычной справится намного быстрее, используя свою фиру. Так профессия магистра стала доставаться не просто талантливому обладателю фиры, но и обрекать его на постоянные духовные поиски, занимающие все время.

— Но, Нира, они не делают этого! Они совсем не чтут свой долг и…

— Я знаю, Илан, они утратили веру, как утратили бы ее другие. Именно веру, потому что надежды уже не осталось. Слишком долго нет вестей от наших Творцов. Я прекрасно знаю, чем они занимаются, но я не могу и не хочу их заставлять. Наш долг должен осознаваться каждым магистром самостоятельно, а не навязываться.

— Я понял, понял! И вы были правы. Они действительно хотят очернить вас и изгнать. Они даже хотят вашей смерти — я слышал их разговоры, я видел мерзости, которые они творят. Меня начинает тошнить от одной только мысли, что у них может получиться. Я пришел вас предупредить, но вы уже и так все знаете. Теперь я вас совсем не понимаю! — мой голос начал дрожать от волнения, разговор пошел совсем не так, как я того ожидал.

— Тебе вовсе не обязательно понимать меня, ученик. А мне вовсе не обязательно посвящать тебя в свои мысли и планы, но кое-что я все-таки расскажу. Я все думаю над тем, что может произойти в ближайшее время, и знаешь, что мне становится все интереснее? — я отрицательно помотал головой — Примут ли горожане их слова и точку зрения? Смогут ли они прогнать меня, зная, что я для них сделала? Как это будет сделано и подготовлено?

— Но, наставница, вы же сами учили, что нужно верить и бороться. Нужно сказать горожанам о намерениях Совета, пусть все знают, что их хотят использовать, обмануть. Нельзя бездействовать, нельзя…

— Тонар — один из немногих настоящих магистров, — немного повышенным голосом вновь перебила меня Нира, — За пятьдесят лет обучения он так и не понял моих уроков до конца. Так что я не жду этого понимания от тебя, юный Илан. Недавно он собрал всех верных магистров, жриц и покинул Кромен. Я уверена, они продолжат мое дело в другом месте, и так должно быть. Но вот что я скажу тебе. Люди — разумные существа, их нельзя учить насильно. Если человек хочет обрести знание, новую форму, он должен стремиться к этому сам, смириться с волей наставника, если таковой имеется, и работать, развиваться. Так поступали Создатели, потому что они мудры, и так поступаю я, потому что они так завещали своими деяниями. Продолжай свое обучение, Илан, и отбрось все остальное. У тебя и так мало времени.

Нира говорила совершенно спокойно, мягко. Я все больше поражаюсь ее мудрости и выдержке. Я как будто свернул с истинного пути, а ее слова вернули меня обратно. Мне стало стыдно за поспешные выводы, за ненужную суету. Я почувствовал и осознал тот камень, который начал было загораживать для меня выход из лабиринтов лжи и сомнений, а потом скинул его со своей души. Нира помогла его скинуть, давно указывала на него, а я все не мог разглядеть огромный валун. Но теперь я понял, прочувствовал тонкий мускус ложного видения реальности. От столь внезапного осознания последствий своей возможной ошибки мне стало невыносимо стыдно и обидно. Ведь мысли о насильственном насаждении своей воли, даже в данной ситуации, приравнивают меня к Совету. Постепенно, маленькими шажками, я бы приблизился к ним, поверил в действенность силы, попробовал вкус власти… Даже если бы мне хватило воли не присоединиться к магистрам, я бы все равно остался вдали от учения Ниры, и неизвестно, обрел бы его впоследствии или нет. Но я понял, поверил, что правда здесь, рядом, смотрит на меня и пытается вразумить, в то время, как моя глупая голова не может понять очевидного, а дикая душа стремится доказать свою самостоятельность и отвергнуть то, что призвано сделать ее лучше и сильнее. Я бросился к Нире и припал к ее ногам, холодные слезы побежали по моим щекам.

— Простите, наставница, простите меня. Я усомнился, я думал, вы не знаете, я глупец… А вы все знаете, вы мудрее всех. Я дурак, глупец, почувствовал силу, совсем маленькую силу и чуть не оступился, чуть не пал. Я теперь вижу, я понимаю… — я в бессильном отчаянии и раскаянии бил кулаком по полу, звуки ударов подобно сердцебиению отдавались эхом в моем сознании.

— Ты не глупец, Илан, ты очень мудрый для своих лет человек. Протяни руку и успокойся. Я дал ей правую руку, и она обхватила ее большим и указательным пальцами обеих ладоней в кольцо выше кисти. Я тут же ощутил энергию ее тела, а она — энергию моего. Видимо, я перешел на некий новый уровень развития своих сил. Как тогда, с Марбом, я ощутил ее внутреннюю силу, только она в сотни раз больше моей. Могучие, тугие потоки жизненной энергии вращаются в ней и вокруг нее. Они направились в мое тело, наполнили его, и я ощутил спокойствие и легкость. Тревога, отчаянье и страх испарились, она узнала мои мысли, прочитала мои самые сокровенные и забытые желания. Она добралась до самого моего духа, окутала его теплом и силой. Я же прикоснулся к ней. Столь мощные потоки энергии не дали и шанса пробиться к ее душе, но я ощутил доброту и любовь, которую она испытывает ко мне, к людям и к миру. Я понял, что любовью пронизана вся ее мощная жизненная сила. Я поднял глаза и увидел ее лицо. Она смотрит на меня и улыбается:

— Нет, ты не глупец. Ты тот, кого мы уже давно ждем.

Она отпустила мою руку, и во мне больше не осталось ни капли той горечи, которую я испытывал минуту назад. И в эту секунду я услышал легкий цокот. Это племенной амулет на прохудившейся веревочке сорвался с моей шеи и упал на каменный пол. Некоторые бусины, почувствовав свободу, тут же соскочили с веревочки и покатились по полу в разные стороны. Я наклонился и подобрал амулет. Рассыпанные бусины подлетели ко мне, по духовному велению наставницы.

— Что это? — спросила она.

— Это племенной амулет. Он показывает на сколько ты важен и полезен в племени. Красные бусины — охота, зеленые — рыбалка, серые — собирательство. Клыки и когти хищников, которых ты убил, тоже надо носить с собой. Амулет приносит удачу, но теперь я знаю, что это глупости.

— Почему ты так решил? — удивилась Нира.

— Потому что удачи не существует. Все, чему