– Нет, Максим не такой, – упрямо качнул головой Артем.

– И какой же он, по твоему мнению? – устало вздохнул отец.

– Он говорит, что он Император.

– Пф…

– И пока он ведет себя как Император.

Холод царапнул спину клыком дверной ручки, но не было шанса двинуться.

«Тише-тише», – шепнули губы теплому беззащитному комочку жизни в руках и глотнули немного воздуха.

Скрипнули половицы в коридоре, и вдох оборвался, сменившись напряжением и безмолвными повторами «нас тут нет».

Шаги – дробные, словно не человек идет, – все ближе и ближе. Они не торопятся, они тоже слушают тишину, то и дело неподвижно замирая.

Вздрогнуло живое чудо, почувствовав нервную скованность тела, и тревожно посмотрело в глаза.

– Тише-тише, – прижался палец к губам. – Все хорошо…

Поверхность двери вздрогнула от удара, заскулил малыш, и тень обреченности постучалась в душу. Нас нашли.

– Дверь надежная, да, мое чудо? – дрожали слова в такт ударам.

Ноги упирались в пол, тело навалилось на плоскость двери.

– Они не могут ломиться вечно, – укачивали руки маленькую кроху.

И там, за дверью, будто бы услышали эти слова. Заскрипели половицы вслед удаляющимся шагам.

– Вот видишь, – слабо улыбнулись малышу.

Заскрежетал по коридору металл пожарного топора. Это конец.

– Тоня, Катя, вы что тут устроили?! – раздался гневный голос отца.

– А Максим у нас Бруню отнял и не отдает! – проворчали девчоночьи голоса.

– Брунгильда – боевая собака! – прокричал я через дверь и успокоил ворохнувшегося щенка лаской. – Не позволю цеплять бант!

– Максим, немедленно выйди из комнаты!

Пришлось неохотно подняться и выглянуть в темноту коридора.

– Он первый начал! – ультимативно тыкнула пальцем в мою сторону Катя, продолжая удерживать рукоять лежащего обухом на полу топора.

– Та-ак, – грозно протянул Михаил.

– Максим взял у нас Бруню и сказал, что отдаст, когда мы сделаем домашнее задание! – торопясь и заплетаясь, поведала Тоня.

– А нам подсунул исчезающие чернила! – вторила ей Катя.

– Все честно! – категорично качнул я головой. – Нет домашки – нет собаки!

– Стоп! – поднял руки к вискам отец и с силой помассировал. – Так! Подошли ко мне!

Одним движением он перехватил топорище и с хмурым выражением лица навис над нами.

– Девочки, нельзя бегать за братом с топором!

– Мы только дверь открыть!..

– Нельзя!

– Хорошо, – поникшими голосами ответили сестры.

– Максим, нельзя обманывать сестер!

– Я не обманывал!

– Максим!

– Хорошо…

– И верни собаку!

– Ладно, – с легким разочарованием попрощался я с Брунгильдой.

– А в этой методике воспитания что-то есть, – донесся задумчивый голос наставника с конца коридора.

– А? – чуть растерянно повернулся к нему Михаил, наткнулся на выразительный взгляд учителя, прикованный к топору, и смущенно спрятал лезвие за спину.

– Довели папу, – обреченно заявил Федор с противоположной стороны.

Тоскливо взвыла Брунгильда.

– Пойду я, пожалуй, – вздохнув, уведомил присутствующих и протиснулся по коридору к выходу. – Суббота, много дел. Надо еще дневник сжечь.

– А-а…

– Все спланировано, это будет несчастный случай.

– Максим! Немедленно объяснись!

– Да там директор что-то на полстраницы написал. Смысл непонятен, но чую – не к добру. Тем более у меня второй дневник есть.

– Что значит – непонятен?! – материализовался рядом наставник и затребовал книжицу в свои руки.

Секундой позже (топор на место положил) подскочил отец.

– «Рекомендации родителям», далее на латыни: «Заговор на изгнание демона». – Пожевав губами, учитель произнес: – Что ты опять натворил?

– Когда бы я успел? Сегодня суббота!

– А вчера?

– А вчера мы вместе с Федором карту в вестибюле исправили, – с гордостью заявил я.

– «Написал свое имя на узорной фреске с картой империи», – хмуро зачитал отец с экрана переданного сестрами планшета.

Предатели! Попытался сжечь планшет взглядом – не получилось. Надо больше тренироваться.

– Но оно там точно есть, возле Багиево! – возмутился я.

– Заасфальтировали давно! – разбил всю линию обороны Михаил.

– Тогда да, виноват, – вздохнул, забрал дневник и медленно повернул к своей комнате.

– И не вздумай его сжечь!

– Не стану.

Теперь-то, после перевода – ни за что. Мы еще трудовика этим текстом вылечим!

– Ругали? – высунулась из-за двери голова Федора.

– Представляешь, они стерли мое имя с карты! – поделился я своим возмущением. – В следующий раз надо писать крупнее.

Брат сочувственно покивал и утянул меня за руку внутрь комнаты.

– Вот, – показал он на рабочий стол, добрую половину которого занимал прямоугольный лабиринт из расставленных торцом книжек, по контуру закрытый массивными справочниками. – Справа, дальний край.

– О! – нашел я взглядом белую мышь, закрытую, словно доспехом, золотыми нитями и двумя вплетенными в них на спине сережками с крупными изумрудами. – Смотрится здорово.

– Ага, – согласился Федор с грустным вздохом. – Только с управлением плохо. Вот, смотри. – Он повел рукой, и мышка пробежала вперед, ткнулась в книгу, затем кое-как развернулась на месте, двигаясь, как машина на узкой дороге, опять пробежала вперед и вновь уткнулась в препятствие. – Камни велики для нее, – чуть виновато произнес он. – Приказ выходит очень грубым.

– Понятно, – почесал я затылок. – А где взять нужные?

– По магазинам можно походить, – пожал он плечами. – «Искра» может быть в любом камне. Хоть в самом дешевом – даже в хрусталике люстры бывает. Ее ведь никто не видит.

– Можно к вам? – деликатно постучался в дверь папа. – Максим, если тебе это очень важно, то лучше арендовать участок земли и написать там все, что пожелаешь. Даже со спутника будет видно. Но обычные карты все равно исправлять нельзя. Воля одного человека не может их изменить, только закон.

– А названия гидростанций указывают на картах?

– Да, конечно!

– Тогда не надо, спасибо, – вежливо отказался я.