Мы готовили основательную операцию по уничтожению Комиссии, но нас кто-то сдал. Кто-то из службы безопасности, причем из высших чинов, из посвященных. Этой ночью всех наших исполнителей перебили. Я… я просто не знаю, что делать. Самому, что ли, на дракона идти? Пойдешь со мной, если что? Ладно, плачь, друг, не слушай меня… Мне самому впору расплакаться. Что за жизнь, а? Может, я и правда проклят, как поговаривают? Может, мне не следовало вообще напяливать корону? За что мне все это дерьмо? Скажем девочкам или подождем оглашения? Что делать, Жак, что делать? Я просто теряюсь. Давай выпьем, что ли… Это же невозможно, управлять страной при таком раскладе… Впрочем, мне, наверное, недолго и осталось – раз они знают, что я планировал их убрать, они и до осени ждать не станут. Жак, уезжал бы ты отсюда, а? Нет, правда. Забирай Мафея и уматывай в Поморье. Убьют ведь. Меня, может, и нет, а тебя точно. Молчишь? Ладно, молчи. Пей. Что нам еще остается? После этого отбора меня уже никто не поддержит в случае переворота. Как они прошлись в этот раз по аристократии!.. Смогу ли я после этого смотреть в глаза родственникам девушек?.. Пятнадцать человек вместо десяти, и все хорошо мне знакомы. Кроме одной. Ты не знаешь, кто такая баронесса Кира Арманди? Не слышал? Что я спрашиваю, если и сам не знаю, тебе-то откуда?.. Плачь, Жак, плачь. Налить тебе? Что я еще могу сделать…

– Амарго… – Кантор неловко потоптался у входа, не зная, куда пристроить шляпу, и в конце концов бросил через всю комнату на койку. – К тебе можно?

– Заходи, – кивнул командир, не поднимаясь, и стал быстро прибирать со стола какие-то бумаги. – Садись. Поговорить пришел? Решился все-таки?

– Не совсем, – признался Кантор, присаживаясь к столу. – Но кое-что я должен рассказать… Ты сам поймешь почему.

– Чего я пока не могу понять, так это почему только кое-что, а не все? – вздохнул Амарго, грустно посмотрев на него. – По-моему, мы с тобой достаточно близкие друзья, чтобы ты мог поделиться со мной своими проблемами, не скрывая ничего. С каких пор у тебя появились от меня тайны?

– В некоторых вещах я должен сначала сам разобраться, – нахмурился Кантор. – А потом, если окажется, что это действительно проблема, с тобой посоветуюсь. Я просто не знаю, как объяснить то, что сам пока не понял.

– Хорошо, – снова вздохнул Амарго. – Выкладывай.

– Пообещай сначала не снимать меня с этого задания. Я… Для меня это важно.

Командир внимательно посмотрел на него и негромко спросил:

– Малыш, для тебя это важно потому, что ты хочешь снова попасть в Ортан?

– Не просто хочу, – согласился Кантор. – Мне это необходимо. Тебе, может, покажется, что я свихнулся окончательно, но знай, что я в своем уме. Никаких проблем со мной не возникнет. Обещаю: больше не буду бить Ромеро, что бы он мне ни сказал. И наркотиков больше не будет. Никаких.

– Хорошо, – кивнул командир. – Поедешь. Я и не собирался тебя снимать, если честно.

Кантор немного подумал и начал:

– Я ничего никому не говорил по двум причинам. Во-первых, чтобы меня не считали совсем уж сумасшедшим и, во-вторых, чтобы не подставлять Саэту. Но теперь…

– А что такого сделала Саэта? – спросил Амарго.

– Нарушила инструкции. Она должна была меня убить. У нас вышла накладка… и я упал в Лабиринт. Не перебивай. Я пробыл там почти три дня. Бродил кругами и все время выходил к тоннелю. Сам понимаешь, что это означает. В конце концов я устал, сел около входа и решил подождать. Затянет – значит, так надо, нет – пойду дальше. И через некоторое время я увидел, как из тоннеля выходят люди. Я удивился – такого не бывает, чтобы шли оттуда, тоннель проходим только в одну сторону, это так же верно, как то, что мертвые не воскресают. Я увидел там знакомого… Ты его вряд ли знал, но, может, слышал такую фамилию, Сантьяго, он был очень талантливым бардом, я знал его лично, и он умер в лагере на моих глазах. Я узнал его, вспомнил, что он мертв, понял, что вся эта толпа – покойники, и мне стало интересно, почему это они идут в обратную сторону. Я заговорил с Сантьяго, и дальше мы пошли вместе…

Кантор объяснил, как вышел из Лабиринта. Затем, пропустив кое-что, сразу перешел к памятным событиям в «Лунном Драконе», девушке с волосами цвета спелой пшеницы, к ее странному проклятию. Собравшись с духом, рассказал о зловредном внутреннем голосе, который постоянно толкал его на всяческие авантюры. И наконец о снах по пятницам и о встрече с мертвым мистиком в Лабиринте.

– Так вот… К чему я тебе все это рассказываю, – подвел он итог. – Шанкар мне опять приснился. Я просто не знаю… Я опять забыл половину. Запомнил только это дурацкое название, потому что он заставил меня повторить его раз десять. Амарго, ты знаешь, что такое «обойма для плазменной винтовки»?

– О небо! – изумленно воззрился на него командир. – Где ты таких слов нахватался?

– Я же тебе объяснил где. Так знаешь?

– Понятия не имею. И что ты должен сделать с этим загадочным предметом?

– А это предмет?

– Поскольку винтовка – точно предмет, то и это, видимо, тоже. Так что?

– Я должен сказать тебе… – Кантор в очередной раз вздохнул и попросил: – Только не думай, что я сошел с ума. Шанкар действительно так сказал. Я должен передать тебе, именно тебе, чтобы ты дал кому-то эту самую… обойму. Причем кому-то в Ортане. А вот кому – не помню. У нас нигде не валяется неопознанный артефакт, с которым ты не знаешь, что делать?

– Ничего у меня не валяется, – поспешно сказал Амарго. – Но я попрошу тебя никому больше об этом не говорить. Никому и никогда, а то тебя в самом деле сочтут сумасшедшим. И слова эти забудь.

– Хорошо, – вздохнул Кантор. – Будем надеяться, что в следующую пятницу я буду спать спокойно. А если опять приснится?

– В следующую пятницу ты будешь где-то между Сорелло и Крамати. Так что со мной уже не увидишься.

– Правда? – Кантор пристально посмотрел на него. – А когда мы будем в столице?

– Либо в субботу вечером, либо в воскресенье к полудню. А что?

– Ты не мог бы… Если будешь там…

– Буду. Что ты хотел?

– Предупреди, чтобы она была дома. Очень тебя прошу.

– Как это я ее предупрежу, не засветившись при этом?

– Давай я напишу записку, а ты просто сунешь под дверь. Можно?

– Хорошо, – вздохнул Амарго. – А о ней ты мне не расскажешь подробнее?

– Не сегодня. Это как раз то, в чем мне надо самому разобраться. Я скажу тебе… потом. Амарго, ты ведь не считаешь, что я свихнулся? Ты веришь, что я в своем уме?

– Верю, – вздохнул Амарго. – Причем более, чем когда-либо. Не совсем, правда, в своем, но ты в него возвращаешься. Не знаю только, что будет, когда вернешься полностью… Посмотрим. У тебя все?

– Почти. – Кантор задумчиво потеребил серьгу и все-таки спросил: – А мне ты ничего не хочешь сказать?