Все камеры тотчас устремились к шеренге молодых фаратри. Юноши и девушки едва заметно вздрогнули.

– Что же вы молчите? – поинтересовался министр, подмигнув. – Кто смелый?

Нокт сделал шаг вперёд. Асити нахмурилась.

– Начну я, – сказал парень, едва заметно поклонившись. Министр взглянул на правителя и одобрительно кивнул, как бы говоря: «Это настоящий наследник!», но Фреом не ответил. Он был рад, что первое слово взял его племянник, однако, предпочёл бы, чтобы это сделал Дион.

– Первый день прошёл по плану. Мы приземлились, осмотрелись и, найдя место для лагеря, построили жилища…

– Шалаши? – уточнил министр. Юноша кивнул.

– Кто первым взял на себя ответственность? – снова спросил старик. Нокт наклонил голову, будто готовясь принять кару. Все поняли это движение правильно и одобрительно зашептались. Юноша продолжал говорить. Он старательно изобретал каждое предложение, стараясь ни словом, ни интонацией не выдать брата. Асити прикусила губу. Она напряглась, словно змея перед броском, и с минуты на минуту готовилась перебить Нокта. Но к её несчастью министры и пресса слушали юношу очень внимательно – парень говорил красноречиво, хотя и взволнованно.

– Значит, первые сутки, прошли по плану, – промолвил министр. – Это хорошо. Так продолжалось и дальше? На какой день вы разошлись?

– Через месяц, – ответил Нокт и блаженно улыбнулся. Старик сделал за него всё дело, перескочив злополучные вторые сутки.

– Неплохо – многие живут вместе до трёх месяцев, – одобрительно промолвил Фреом. Он тоже ощутил, что беда проходит стороной. В зале раздался гул одобрения.

– Позвольте мне сказать! – вдруг вскричала Асити, словно на уроке, подняв руку. Несколько сотен удивлённых глаз обратились к девушке, но та не спасовала – внимание не было для неё проблемой.

– В чём дело? – спросил министр культуры – пожилая женщина в чёрном костюме.

– Я должна добавить кое-что к рассказу Нокта, если позволите.

– К чему это?

– У меня есть основания полагать, что он не расскажет об одном забавном случае, произошедшем с нами, – нагло глядя в лицо министрам и Фреому, ответила Асити.

– Поясните.

– Речь касается его брата – Диона и меня, иначе я не посмела бы перебить.

– Чтож, – вынужден был сказать Фреом, – Ты можешь продолжить.

Коротковолосая девушка кивнула, бросив победоносный взгляд на Диона. Приближался её звёздный час – миг, показавшийся юноше страшной вечностью.

Слово за словом, Асити становилась увереннее, Фреом бледнел, а министры, вслушиваясь в страшную речь, сокрушённо качали головами и изредка посматривали на правителя, будто говоря: «Надо же, воспитал…» Когда девушка закончила, ни один из присутствующих не смел проронить ни слова, Дион стоял рядом с собратьями, словно окачённый помоями, Флюгенштайн, потупив взор, над чем-то раздумывал.

– Значит, – первым прервал молчание министр внутренних дел, – Дион желал твоей смерти, девочка?

– Я к этому и вела, – подтвердила Асити.

– Что на это возразит Дион? – поинтересовалась министр культуры.

– Ничего, – сокрушённо ответил юноша и тотчас, сквозь бредовую пелену услышал, как в зале раздались удивлённые возгласы. Они свидетельствовали об одном: фаратри были поражены и возмущены, объяснять что-либо далее было бессмысленно, ведь, по сути, юноша только что во всём сознался.

– Я действительно совершил всё это, Асити не лжёт. Однако, я делал это ради её блага, и как видно, не зря. Она стоит перед вами живая и здоровая, а ведь кто знает, не столкни я её тогда, что с ней случилось бы, – продолжил юноша, но к его словам отнеслись скептически.

– Факт есть факт. Ты не мог знать наверняка, а раз так, то девушка спаслась лишь по воле Истязающего, – отмахнулся министр внутренних дел. – На твоё счастье, беря в расчёт эту счастливую случайность, мы вынесем приговор не такой жестокий, каким он мог бы быть…

– Приговор? – это слово, произнесённое Дионом вслед за министром, тотчас было подхвачено остальными фаратри. В зале послышались возгласы, перешёптывания. Фреом сидел мрачнее тучи, не в силах из-за стыда произнести и слова.

– Извините, министр, – вмешался Флюгенштайн. – А не кажется ли вам, что приписывать спасение этой вероломной девицы на волю давно покойного учёного не слишком разумно?

– Что? О чём он? Да как он смеет! – послышалось с разных сторон.

– Что вы хотите сказать? – злобно прокаркала министр культуры. – О каком учёном вы говорите?

– Я говорю о вашем боге, – усмехнулся Варфоломей. – Изучению феномена Истязающего я посвятил всю жизнь. Могу авторитетно заявить, что никакой высшей силы нет; он не более чем гениальный изобретатель – божественности в нём ни на грамм.

– Человек!? Что вы несёте?! – раздалось с трибуны – кричали все министры разом. Подобная наглость взбесила их.

– Да, я полагаю, что он относился именно к тому виду, что вы считаете низшим и… Я могу предоставить вам доказательства, я нашёл…

Зал взорвался. Беснуясь, крича, взмахивая крыльями, фаратри подняли такой гвалт, что Фреому ничего не оставалось, кроме как позвать охрану. Вид лазерных секир успокоил зрителей, но теперь вместо них пришёл черёд правителя. Встав с кресла, он страшным голосом объявил, что собрание окончено. В помещении снова раздался шум, но вскоре прекратился. Кто-то из журналистов с невероятным нахальством вскричал:

«Но каково будет наказание вашего племянника, господин Авис?»

– Об этом я сообщу в ближайшее время, – от ужаса, едва держась на ногах, промолвил правитель. На прощание он взглянул на Диона, которого охрана уже выводила через основной вход. В этом взгляде читалось всё, что угодно, но только не прощение.

16 глава – Эронел

– Выслушай же меня! – падая в ноги правителя, из последних сил вскричал Дион. Его голос был наполнен мольбой, слезами, страхом. Юноша находился в кабинете дяди вместе с Варфоломеем, Ноктом и двумя охранниками. Пожилой мужчина сидел в кресле у окна и смотрел куда-то вдаль в состоянии полной отчуждённости. Сегодня, несмотря на летнее время, небо к вечеру стало мрачнеть, и вскоре стало понятно, собираются грозовые тучи.

– Я слушаю, – безэмоционально отозвался Фреом.

– Я не хотел её смерти, я хотел помочь…

– Тогда почему тебя изгнали? Ты не мог сразу объяснить, попросить прощения у Асити? Нет? – вдруг отмерев, спросил правитель и с дрожью во всём теле повернулся к племяннику. Тот продолжал сидеть на полу, смиренно склонив голову. Остальные присутствующие молчали.

– Мне не в чем себя обвинить, – тихо проговорил Дион. – Я стою на коленях лишь потому, что для тебя, дядя, всё произошедшее вырисовывается со слов Асити, а она лжёт.

– Это совершенно неважно. Важно то, что всё это вылилось в свет! Ты понимаешь?! – внезапно вскочив с места и схватив Диона за плечо, заорал старик. – Я тебя об этом и предупреждал! Идиот! О, горе…