В это утро сразу после завтрака Пак подошел к Верещагину и сказал тихо:

– Ты когда уходить будешь, дочка моя находи… У меня в Ташкенте ресторана была, «Золотой дракона», а Юнус его забрала. Но люди знают, где дочка. Скажи ей, чтобы ходила в банк «Кишлок курилиш». Там работает кореец Сережа Пен, он знает, где все мои деньги я спрятал. Скажи, что пойдешь к дочка. Честная слово говори…

– Обещаю, – кивнул Верещагин, – даю честное слово.

После полудня, когда уже припекало так, что даже стоять было невозможно, сквозь заросли канабиса к Верещагину подошел Сергей Николаевич и протянул ему бархатную тюбетейку со словами:

– Надень. Все же лучше, чем твоя чалма.

– А Пак как же?

– А ему она уже не нужна, его только что нашли мертвым. Лег на землю и умер. Легкая смерть – мечта многих.

К началу июля умерли еще два человека: пожилая русская женщина не проснулась утром, а сорокалетний туркмен потерял сознание в поле. Пока бегали назад к баракам и выпрашивали у Матроса баклажку с водой, мужчина скончался.

Вскоре после этого привезли двух новых рабов – испуганную тридцатилетнюю женщину с дочкой, которой вряд ли было больше двенадцати. И той же ночью охрана увела их в свой домик.

Верещагин смотрел, как обе безропотно следуют за Матросом, очевидно, прекрасно понимая, зачем их ведут. Женщина гладила дочь по голове, пытаясь успокоить, но когда перед ними открылась дверь, закричала именно она. Кричала громко, истошно зовя хоть кого-то на помощь. Оторвать ее пальцы от дверной коробки для Матроса не составило труда, а плачущую девочку в дом затащили два узбека с автоматами на спинах.

– Я каждый раз боюсь, что придут за тобой, – сказал Верещагин Ларисе. – Тогда постараюсь напасть и схватить автомат.

– Такого не будет, – улыбнулась Лариса и погладила его по небритой щеке, – мне они ничего не сделают. Меня Юнус отправил сюда на перевоспитание: для того, чтобы я почувствовала разницу между той жизнью и этой. Скоро он вспомнит обо мне и пришлет машину.

– А как же Маджид Нариманович? Наверняка он ждет твоего звонка из Петербурга.

– Мне кажется, Бачиев ничего уже не ждет, – вздохнула Лариса.

– Все равно меня должны искать, – уверенно произнес Алексей.

Да, хотя прошло уже более двух месяцев, как он попал на плантацию, Верещагин не сомневался, что его ищут. Старший Бачиев наверняка не поверит сыну, что тот потерял гостя где-то по дороге на хлопковые поля. И Регина наверняка волнуется, переживает, и родители с ума сходят. Вполне вероятно, что они уже подключили к поискам посольство и правоохранительные узбекские органы. На последние, впрочем, надежды не много, но ведь возможности Маджида Наримановича огромны, если не безграничны, а потому Верещагин не сомневался, что день, когда их с Ларисой освободят, близок. Освободят, конечно, не только его, но и всех остальных. Алексей думал об этом постоянно и был уверен, что скоро их спасут.

Но все рухнуло в один момент.

Как-то вечером он вышел из барака и, увидев сидящего у домика охраны Матроса, направился к нему.

Тот смотрел на Верещагина, а когда Алексей приблизился к нему на десять шагов, крикнул:

– Стой, где стоишь! Чего тебе надо, урод?

– Разговор есть.

– Мне с тобой, козел, базарить не о чем. Иди назад в барак и сиди там.

– Я хотел сказать о своих миллионах. Если ты…

– Не «ты», а «вы», урод! Сейчас получишь между глаз, чтобы не забывал, кто тут ты, а кто я!

Матрос лениво поднялся и шагнул к Алексею.

– Сто тысяч долларов можно получить хоть завтра, хоть сегодня ночью, – поспешил сказать Верещагин. – Здесь недалеко, съездите, и вам их отдадут.

– А почему не миллион баксов сразу? – скривился Матрос. – Чего мелочиться? Небось рассчитываешь, что я тебя отпущу?

– Был бы миллион, может быть, и заплатил бы за свою свободу и за освобождение всех остальных. Но в наличии есть только сто тысяч. Деньги у моей жены, которая наверняка меня ищет. Скажете ей, где я, и она сразу вручит вам всю сумму.

– Так твоя баба мне и поверит…

– Словам не поверит, но я записку напишу, и ей некуда будет деться.

– И где твоя жена находится?

– В резиденции Маджида Наримановича Бачиева. Знаете, где это?

– Ну…

– Тогда поезжайте с утра туда и скажите ей. А можете встретиться с самим Маджидом Наримановичем, он тоже скупиться не станет.

– Ты че, козел, – неожиданно разозлился Матрос, – за сладкого меня держишь? Думаешь, мне всякую туфту впарить можно? В резиденции теперь Юнус Маджидович всем правит. А старого Бачиева уже нет, он в катастрофе погиб – в его тачку какой-то урод обкуренный на фуре въехал. И там точно нет твоей жены. У Юнуса сейчас какая-то русская наркоманка обитает. Я ездил туда на той неделе, видел и самого, и бабу его, блондинку. Красивая, конечно, но в обдолбае постоянно. А за то, что ты меня развести хотел…

Матрос ударил неожиданно и сильно. Верещагин упал, попытался перевернуться через бок, чтобы уйти от удара ногой, но охранник все же пнул его носком под ребра.

– Я у Юнуса телохранителем был, мы с ним почти кореша стали. А потом у него машина сгорела, решил, что это я недоглядел, поэтому меня сюда на год отправил. Срок закончился, вот я и ездил напомнить. Правда, Юнус Маджидович сказал: «Поживи там еще немного. Надо будет, позову…»

Алексей поднялся и шагнул к бараку. Матрос подскочил и ударил еще раз, затем плюнул на упавшего Верещагина.

– Тварь ты вонючая!

Он собирался снова бить его ногами. И тут мимо пытавшегося встать Алексея пронеслась Лариса. Девушка вцепилась ногтями Матросу в лицо и закричала:

– Не смей его бить! Не смей!

– Ах ты… – выругался главный охранник, оторвал от себя Ларису и с силой отшвырнул ее.

Девушка упала рядом с Верещагиным.

Матрос потрогал расцарапанные щеки и шагнул к ней.

– Да я сейчас тебя, коза… Думаешь, дядя тебе поможет? Не дождешься! Если бы не Юнус Маджидович, я бы давно тебя на тряпки пустил…

Разъяренный Матрос еще раз выругался, поднял ногу – но ударил снова Алексея. Развернулся и пошагал к домику охраны.

Верещагин поднялся. Хромая и опираясь на плечо Ларисы, направился к бараку.

– О каком дяде говорил этот гад? – тихо спросил он.

– О Бачиеве. Ведь я его племянница. А вы разве не знали?

Алексей не знал. Даже представить себе не мог. Потом они вдвоем сели у входа в барак, и Лариса стала шепотом ему рассказывать:

– Мой отец был старшим братом Маджида Наримановича. И он был любимым сыном у родителей, потому что закончил институт, потом аспирантуру. Но когда учился в Ленинграде, женился на русской, и дедушка, Нариман Бачиевич, не захотел больше его видеть. К тому же младший сын, Маджид, женился на узбечке, и новая невестка очень понравилась дедушке.