Адаптация к новым реалиям экономики по-прежнему оставалась ключом к выживанию.

Семнадцатого апреля 1941 года в соответствии с законом от 16 августа 1940 года был создан Организационный комитет парфюмерии, возглавляемый Жан-Жаком. Комитет был призван решать экономические и социальные задачи: определить отношения работодателей и работников в этом секторе, а также в период дефицита сырья организовать справедливое распределение ресурсов.

Второго сентября 1940 года открылся офис по распределению эфирных масел; установлены квоты, но многие проблемы квот приходилось обсуждать с властями рейха. Жан-Жак, таким образом, был вынужден вести переговоры с немцами, чтобы отстоять интересы французской парфюмерии. Эти переговоры с оккупантами стали частью его повседневной жизни.

Однажды его дети Патрик и Жан-Поль, возвращаясь в дом 68 на Елисейских Полях после прогулки с няней, были смертельно испуганы. Они увидели на консоли у входа пару перчаток и кинжал, прикрытые черной фуражкой. Немецкий офицер находился в кабинете отца. Разговор был оживленным и подходил к концу. Офицер быстро попрощался, сухо щелкнул каблуками и салютовал Гитлеру. Их отец, делая хорошую мину, успокаивающе улыбался. Эта сцена, навсегда запомнившаяся детям, стала обычной в жизни отца.

Жан-Жак и члены Комитета также стремились поддерживать определенный порядок внутри корпорации парфюмеров по вопросам продаж и ценообразования, чтобы избежать опасных эксцессов. Все усилия были направлены на сохранение высокого качества продукции, включая состав стекла и картонной упаковки, которые можно использовать повторно. Дом Guerlain удешевлял свою продукцию, но не менял упаковку, практически следуя довоенным образцам.

Такая система работала довольно хорошо и даже позволила запустить программу экспорта: заказы на поставку распределялись между различными производителями. Герлен также выдвинул идею совместной лаборатории, которую он организовал вместе с химиками, чтобы заменить некоторые отсутствующие компоненты. Эта инициатива позволила осуществлять строгий контроль производства, проверку продукции и устранить использование токсичных веществ.

Французское правительство боролось за отечественную промышленность. Парфюмеры были вынуждены шагать в едином строю и изыскивать способы, чтобы прокормить себя и тех, кто зависел от них. Основной целью, очевидно, было поддержание продаж как на внутренних, так и на внешних рынках. Всегда в движении, Жан-Жак теперь оказался на передовой.

Магазин на Елисейских Полях по-прежнему был открыт, но его посещаемость заметно сократилась. Естественно, приходили немецкие офицеры в сопровождении своих подруг или покоренных ими француженок, чтобы выбрать флакон духов. Пьер работал в магазине. Он оживлял разговоры, находил шутки и нужные слова, а также контролировал длину упаковочной ленты, чтобы сократить расход материалов.

Зима 1941 года выдалась особенно холодной. В январе немцы реквизировали здание по адресу: проспект Марешаль-Монори, дом 1, где жила семья Жан-Жака. Собирались в спешке. Каждый внес свою лепту в подготовку переезда, за исключением Нелли, которая была слишком занята праздничным пирогом на четырехлетие сына Жан-Поля. Она отказалась подчиниться и немедленно уйти. Эта сцена как свет, как сюрреалистическое видение стала первым обонятельным ощущением Жан-Поля Герлена наряду со сладкой памятью о нежности и материнской любви.

Семейство Жан-Жака перебралось на четвертый этаж дома 68 на Елисейских Полях. Но это была только передышка. Немцы также решили занять Менёль, заставив семью переместиться в конное поместье в Нормандии.

Как бы то ни было, в Париже жизнь была отлажена. К счастью, Герлены могли рассчитывать на семейный сад, питаться фруктами и овощами, а также подкармливать своих сотрудников. Жан-Жак и Нелли каждое воскресное утро ездили на мопеде в Марли, в сад дяди Шарля Жерве.

Хлеб и дрова продавали по карточкам. Долгие зимы войны приносили страдание, голод и холод. Для парижан ночь перемежалась предупреждениями о налетах и взрывами, от которых в страхе кричали дети. Семья укрывалась от бомбежек на станции метро «Мариньян» (сейчас «Франклин Рузвельт»). Вечером все были заточены по домам: Жак и Лили в своем особняке на рю Мурильо, рядом с парком Монсо, а Марсель и его семья – в доме в Нейи; Жан-Жак – на Елисейских Полях.

Так они и жили под немецкой пятой, которая никогда не сможет раздавить страну; жили в ожидании лучика надежды.

Для Жака ситуация складывалась еще хуже. Он так и не оправился после смерти своего сына Пьера и в течение двух последних лет находился в творческом кризисе. Ему даже не хватало смелости посетить конный завод в Нормандии, чтобы прогуляться верхом. Он жил в четырех стенах в тисках своего горя, а вести дела поручил младшему сыну, Клоду. Кроме того, когда немецкие военные власти просили его сделать какой-нибудь оригинальный подарок для увековечивания славы своей армии он, находясь под давлением со стороны оккупантов, был вынужден возвращаться к работе.

Но как можно создать предмет роскоши, когда большинство французов голодают и множатся аресты, когда происходит трагическая облава «Вель д'Ив»?[69]

Свой аромат он назвал Kriss. Краткое и едкое имя словно конфликтует с именами, состоящими из нескольких слов, как это принято у Guerlain. Название обозначает индонезийский кинжал, используемый в некоторых религиозных церемониях. Эсэсовцы ценили этот вид оружия.

Каким же должен быть запах, связанный с таким символом? Жак, желая отделаться от этого постылого заказа, прибег к типичной формуле, одной из своих «guerlinades» без добавления какой-либо оригинальной ноты, облекая Kriss в военный флакон простого строгого вида.

Тридцать первого декабря 1943 года парфюмеры получили ужасные вести. Их завод в Коломбо был подвергнут бомбардировке и частично разрушен союзниками, целью которых были компании Hispano-Suiza, SKF и Air Équipement, расположенные в том же районе. Во время этого безжалостного рейда семьдесят два человека погибли.