А для Эммы? Была ли она легкомысленна или расчетлива, мучили ли ее угрызения совести в те дни, Олег так никогда не узнал. Сама Эмма тот период жизни вообще не брала в расчет. Олега она тогда еще не любила. Любовь захватила ее лишь спустя несколько лет.

Странная штука память, каждому возвращает лишь собственные чувства и переживания.

После того, как Эмма уехала в гастроли, сказав Олегу, что ей не нужен идеальный мужчина, у Олега будто земля ушла из-под ног.

По ночам не спалось. Окна квартиры Петра Моисеевича выходили во двор, и было слышно, как щелкает капель, падают подтаявшие сосульки. Природа тоже не спала по ночам: по стволам вверх поднимались соки, набухали почки. И сердце Олега набухало болью и обидой. «Как она не понимает? Как она не понимает?»

В воздухе бродил весенний хмель, щебетали птицы, девушки на улицах расцвели еще больше, озаряя улыбками прохожих. Но Олегу кроме Эммы никто не был нужен.

Глава 6

Было начало апреля, Наталью муж забрал домой месяц назад, Олег тоже собирался уехать, но все медлил, когда неожиданно появился Виталий. — Баловень судьбы! Отрастил себе гусарские усы, придававшие ему холеный вид. Улыбка не сходила с его лица, будто встреча с Олегом была для него высшей радостью.

— Ты откуда? — обрадовался Олег.

— Мне мама твоя адрес Эммы дала. Я виделся с твоей балериной. Она только что приехала. А ты что, чудак, не знал? — удивился Виталий.

— Она не хочет меня видеть, — объяснил Олег. Виталий недоуменно пожал плечами.

— А я прикинулся поклонником балета, — объяснил он в своей непринужденной манере, раскинувшись на стуле, как на мягком диване. — Она мне все про тебя и выложила, что ты у деда живешь…

— А-а-а… — уныло протянул Олег.

— И что это вы с ней не поладили? — Не понимаю! Она мировая девка, веселая. Не без запросов, конечно.

— Я ее люблю, — как-то обреченно признался Олег. — Но ей не нужен "идеальный мужчина", — с горечью констатировал он. И ревность змеей зашевелилась в душе, ведь разговаривает же она с другими, с Виталием, например. Может быть, даже принимает чьи-то ухаживания.

— Брось унывать. Главное — что ты ее нашел. И никуда она от тебя не денется. Что-то ты совсем раскис. Вспомни, чему учил профессор, — напомнил Виталий. — Все победы начинаются с победы над самим собой.

— Я без нее не могу. Она преследует меня, как наваждение какое! — жаловался Олег. — Иду по улице — мерещится: она навстречу идет, в окно выгляну, кажется: в машину к мужчине садится. И ведь знаю, что нет ее в Москве, — поделился он. — Я, кажется, начинаю сходить с ума.

— Ну, теперь понятно, почему она от тебя сбежала, — рассмеялся Виталий. — Замучил ты ее своей любовью и ревностью. — Виталий высказал мысли, навеянные личным жизненным опытом: — И что ты ее преследуешь?! К чему унижаться? Вообще, надо тебе отвлечься. И мне заодно поможешь. Я ведь сюда по делу.

Виталий узнал, что у убитой Вероники Полянской была сестра. Он считал, что именно ей и следовало передать медальон.

«Этот старый еврей — их отчим — еще на свободе», — сказал он.

Виталий надеялся, что здесь, в Москве, удастся что-нибудь о них узнать.

— Я — не я буду, если дело это не распутаю. Это — долг мой перед покойной, — избитым жестом стукнул он себя в грудь.

Петр Моисеевич проникся к Виталию теплыми чувствами и посоветовал ему поговорить со своим другом — антикваром.

— Я, пожалуй, приглашу его сегодня на чай. Заодно он новые картины Олега посмотрит. Может, что-то и возьмет на продажу, — пообещал он.

Антон Иванович Победимцев — веселый кругленький, некогда рыжий лысячок оказался весьма сведущим человеком. Напившись чаю, вытирая пот с раскрасневшегося лица, Антон Иванович откинулся на кресло.

— А… Ефим Аронович… Знаю, знаю… Старый волк. Приходилось с ним сталкиваться по моим коллекционным делам. Он еще тогда в экспертной комиссии работал. Мухлевал здорово.

— Так вы его знаете? — сердечно обрадовался Виталий.

— Знал когда-то. Жена у него красавица была, две дочки-двойняшки от первого брака жены. Одну Вера звали, другую Ника.

— Двойняшки? Вот так номер, — подмигнул Олегу Виталий. — Это что ж получается одно имя — Веро-ника? — спросил Виталий. — Кто же у них по паспорту Вероника? — снова спросил он.

— Этого я не знаю. Девочек я только маленькими видел. Они, как две капли воды, похожи были. Только характеры разные. Вера — послушная, а Ника, та, все время проказничала. Нонна — их мать — певицей была, так себе талант, но что-то в ней притягательное было помимо красоты, — помолчал он, вспоминая. — Вера в нее пошла: задумчивая, с грустинкой, — опечалился он, памятуя о судьбе девушки и переключился на другое. — Нонна всегда на себе колье носила и кольцо с бриллиантом, очень ценные. Никогда с ними не расставалась. Но она скрытная была, а Губерман и подавно. — Антон Иванович ушел в воспоминания, отчего его веселое лицо подернулось дымкой. — Помню, как мы все переживали, когда она покончила с собой. Накануне разговор о ядах вели, а на следующий день она отравилась, — он помолчал. — Дочки очень на похоронах плакали. А Нонна в гробу в первый раз без украшений была. — Рука антиквара, коснувшись блюдца, задрожала. Похоже, что-то большее связывало его с женой Губермана, подумалось Виталию.

— Как, вы говорите, Веру убили? — спросил Антон Иванович и выслушал ответ Виталия. — Жалко. Ведь она молодая еще совсем. В чем-то повторила судьбу своей матери, — вздохнул он. — О Нонне ведь тоже ходили слухи, что муж ее отравил. Ефим Аронович Губерман на все способен.

— А те драгоценности, что были на Нонне, видеть вам больше не приходилось? — спросил Виталий.

— Нет…покачал головой старичок. — Что в руки Губерману попало, то пропало. Золото и бриллианты тогда, как в воду канули. Дочек родственники взяли себе. И, кажется, разделили их, увезли куда-то… Так теперь этого старого волка в убийстве обвиняют? — неожиданно бодро спросил старик и покачал головой: — Не легко будет его поймать, уж больно хитер. Да, слышал я он заграницей живет, в Израиле, да давно уже.

— А еще какие-нибудь драгоценности вы у них видели? На Веронике медальон был… — заговорил Виталий об интересующем его факте.

— Нет…не видел, — после паузы сказал антиквар. — Но, кажется, что-то слышал, — наморщил он лоб. — Память уж теперь плоха стала. Слышал, будто какая-то семейная тайна была связана с медальоном. Уж не за ним ли охотится наш Ефим Аронович? Может быть, Нонна тайну свою дочерям передала? Постойте, тогда и Нике грозит опасность! Если она вообще еще жива. Вы найдите