Второй энергетический кризис 1979–1980-х годов: от «картеля» к рынку потребителей

Конец 1970 – начало 1980-х годов принесли серьёзные изменения в отношениях СССР и США и Западного и Восточного блока в целом; изменилась ситуация и в ряде ключевых регионов мира, включая Ближний Восток. Введение ограниченного военного контингента СССР в Афганистан, срыв ратификации договора об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-2) между США и СССР, размещение новых советских ракетных комплексов средней дальности «Пионер» (СС-20) в Европе и принятие «двойного решения» НАТО, предусматривавшего развертывание продвинутых американских ракетных систем средней дальности и одновременное ведение переговоров с Москвой об ограничении данного вида вооружений – все это отправило разрядку международной напряженности на страницы учебников истории.

Заключение египетско-израильского мирного договора в 1979 году изменило характер конфликта, являвшегося стержневым для региона Ближнего Востока. Не менее драматичные события наблюдались и в Персидском заливе. Приход к власти в Иране исламской оппозиции не только сокрушил систему безопасности, тщательно выстраиваемую США в рамках «стратегии двух столпов», но и представил миру принципиально новое явление радикального (политического) ислама, не вписывавшегося в рамки биполярной системы международных отношений. «Полицейского Залива больше нет» – так охарактеризовал эту ситуацию The Economist.

Все эти изменения бросали вызов прежней системе снабжения нефтью развитого мира, что наглядно продемонстрировал второй нефтяной шок 1979–1980 года, которому в литературе незаслуженно уделяется меньше внимания, чем событиям 1973–1974 года, хотя во многом его ход и исход дал начало процессам и явлениям, которые определяют характер сегодняшнего нефтяного рынка. Между тем, два энергетических шока 1970-х годов были принципиально различны по своей природе. Если «нефтяная атака» 1973 года спровоцировала переход накопившихся в системе международных отношений противоречий из латентной стадии в кризисную, то второй нефтяной кризис стал реакцией на серьезные политические катаклизмы, что маркирует постепенное перемещение вопроса о нефти из политико-дипломатической в политико-экономическую плоскость. Очередная встряска на рынке энергоносителей серьезным образом повлияла на восприятие широкого спектра угроз политическими элитами, а значит, и на процесс принятия решений, которые, в конечном счете, привели ко второму витку холодной войны. 6.1. Исламская революция, ирано-иракская война и рождение спотового рынка торговли нефтью

Конец 1970 – начало 1980-х годов вошли в историю энергетической политики как период второго нефтяного шока. В настоящее время термины «кризис 1979–1980 годов», «второй нефтяной кризис», «второй нефтяной шок», «второй энергетический кризис» являются общеупотребительными. В американской и европейской литературе, в прессе того времени и в официальных документах утвердилось название «второй нефтяной шок», или «второй нефтяной кризис», что само по себе как бы указывает на преемственность одного кризиса по отношению к другому, а это является заблуждением. Хотя связь этих двух явлений понятна с точки зрения потребительской: оба события привели к небывалому росту цен, и в этом смысле в них действительно было много общего. В советской литературе энергетические кризисы 1973 и 1979–1980-го годов было принято рассматривать в рамках концепции общего кризиса капитализма, как две его стадии, однако такой подход был не единственным. Так, заместитель директора Института США и Канады АН СССР Г. Е. Скоров выступил с критикой традиционной советской концепции: «…США пережили два энергетических кризиса. Иногда их рассматривают как две фазы одного и того же энергетического кризиса. Представляется, что для такой оценки нет оснований. Кризис не является чем-то постоянным. Кризисы наступают и преодолеваются».

Второй нефтяной шок длился около двух лет и проходил в два этапа. Первый развернулся в 1979 году, поскольку массовые выступления против режима шаха Пехлеви привели к полной остановке нефтяной промышленности Ирана, бывшего вторым производителем нефти в ОПЕК после Саудовской Аравии, что неизбежно сказалось на состоянии мирового нефтяного рынка. Революция в Иране также стала одним из самых серьезных факторов перемен для регионального баланса сил после 1945 года. Второй этап кризиса пришелся на осень – зиму 1980 года и был вызван началом ирано-иракской войны, повлекшей снижение уровня добычи ее участниками. В обоих случаях на фоне незначительного и непродолжительного снижения добычи рынок оказался охвачен паникой, приведшей к небывалому росту цен, который, по словам Ф. Аль-Чалаби, бывшего в то время заместителем Генерального секретаря ОПЕК, «трудно объяснить даже сегодня и, тем более, обосновать экономически». Действительно, в отдельных случаях цена нефти превышала 50 долларов за баррель. В 1980 году опасения блокировки главной мировой нефтяной артерии – Персидского залива – усугубили положение. Лишь в октябре 1981 года в результате наращивания производства Саудовской Аравией официальная цена ОПЕК была снижена до 32 долларов, что обозначило окончание кризиса.

Фактологическая канва политического кризиса конца 1970 – начала 1980-х годов известна достаточно хорошо. В ответ на «клеветнические» публикации в иранской прессе в адрес религиозного лидера в изгнании аятоллы Хомейни в начале 1978 года в священном для мусульман-шиитов городе Кум вспыхнули протесты, в результате подавления которых пролилась кровь. Эти события ввергли Иран в замкнутый круг похоронных процессий, демонстраций и кровопролития. В октябре 1978 года протесты перекинулись в юго-западную часть страны, где находился центр нефтедобычи. В итоге повстанцами был захвачен офис Нефтяной сервисной компании Ирана (Oil Service Company of Iran). Ни введение военного положения, ни назначение на пост премьер-министра одного из оппозиционных деятелей, Ш. Бахтияра, не смогло спасти монархию в Иране. 16 января 1979 года шах Пехлеви вылетел из аэропорта Тегерана в отпуск, увозя с собой шкатулку иранской земли – земли, на которую ему так и не суждено будет вернуться. Возвращение в страну 1 февраля 1979 года после 15-летней ссылки духовного лидера революции аятоллы Хомейни означало крах прежнего режима и начало нового периода в истории Ирана.

Позиция США в отношении событий, происходящих в Иране, была сложной и неоднозначной. Многие исследователи обращают внимание на крайне низкий уровень американской иранистики, а также на слабость теоретической и практической подготовки персонала посольства США в Тегеране. А. С. Купер саркастично цитирует слова У. Салливана, занимавшего пост посла в 1977–1979 годах, который прямо признавался в своей «полной невинности по части Ирана». Он никогда не жил и не работал ни в Иране, ни в какой-либо другой исламской стране и получил пост посла лишь потому, что имел опыт общения с авторитарными правительствами, работая в Лаосе, на Филиппинах и т. д. Примерно так же обстояли дела и с главой группы ЦРУ, который не говорил на фарси, зато владел японским, прослужив до этого 13 лет в Токио.

Дж. Картера, пришедшего к власти на риторике прав и свобод человека, происходящее в Иране ставило в неловкое положение. Еще до победы революции американские политики признавали вину шаха в происходящем. 10 октября 1978 года президент заявил о губительности насильственной вестернизации традиционных обществ, заметив, что «шах слишком рьяно взялся за установление демократии в Иране и за формирование прогрессивного взгляда по социальным вопросам».