Но и Япония в конце концов капитулировала. Формальным предлогом к этому стало окончательное решение советской стороны о строительстве БАМа вместо трубопровода. Сооружение железной дороги вместо трубопровода способно было серьезно укрепить обороноспособность СССР, делая более доступным район приграничья с Китаем. Перспективы японского участия в этом проекте были восприняты в Поднебесной в штыки. Под этим давлением Токио, вступивший на нелегкий путь налаживания отношений с Пекином, был вынужден отказаться от участия проекте, несмотря на то что Брежнев не скрывал своей личной заинтересованности в привлечении японских партнеров. Глава Торговой палаты Японии С. Нагано сообщал американскому дипломату, что при встрече в мае 1975 года Генсек провел с ним вместо 10 запланированных целых 45 минут, показывая на заранее заготовленной карте возможный путь прокладки дороги. После подписания договора о дружбе между Японией и Китаем в 1975 году участие Токио в таком проекте было исключено. Подводя итоги длительному переговорному процессу по «Северной звезде», часть исследователей приходит к выводу, что ему не суждено было сбыться из-за отказа США принять в нем участие. На наш взгляд, стоит рассматривать весь комплекс факторов, в том числе и китайский.

Наконец, в январе 1975 года был подписан договор об участии Японии в разведке нефти и газа на шельфе о. Сахалин при миноритарном участии американской компании Gulf Oil (ее доля составляла 5,7 % акций). Этот проект предусматривал предоставление Японией кредитов на общую сумму в 237,5 млн долларов. Взамен СССР обязывался поставлять 50 % добытой нефти в течение предоставления кредита и еще на протяжении 10 лет. Доступные документы переговоров по Сахалинскому проекту демонстрируют заинтересованность СССР в участии США в проектах на Дальнем Востоке. Так, после подписания предварительного меморандума в мае 1974 года компания Gulf известила японскую сторону о невозможности своего полного участия в этом проекте ввиду меньшей, чем ожидалось, доходности, что обеспокоило советскую сторону чуть ли не больше, чем японскую. Р. Петросян, глава торгового представительства СССР в Токио, признался своему собеседнику из американского посольства, что «большая часть оборудования и технологий для проекта должна была поставляться из США, и по этой причине участие компании Gulf, с советской точки зрения, является желательным». В. Н. Сушков, заместитель министра внешней торговли, бывший основным советским переговорщиком по энергетическим вопросам, даже выехал в Питтсбург, чтобы при личной встрече с представителями компании понять, чего стоит «заполучить участие Галф».

Какова же была реакция европейских стран на переговоры между Москвой, Вашингтоном и Токио на нефтяном треке? Старый Свет проявлял беспокойство о возможном «нефтяном кондоминиуме» сверхдержав за их спиной. Кроме того, эти переговоры шли вразрез с постоянной американской критикой в адрес европейских стран за их усилия по подписанию двусторонних соглашений о поставках нефти с производителями, которые, как заявлял Киссинджер, ослабляли единство фронта стран – потребителей нефти. Очевидно, что у Европы было столько вопросов, что президент Форд даже был вынужден прокомментировать переговоры с СССР на саммите «Большой шестерки» в Рамбуйе. Он заверил, что они ни в коем случае не угрожают энергетическому сотрудничеству между развитыми странами и что «советская нефть будет представлять собой дополнительные поставки нефти на рынки западных стран».

Несмотря на принятие поправки Джексона – Вэника и отсутствие сердечного согласия между Брежневым и президентом Фордом, доступные архивные документы позволяют заключить, что для СССР нефтяные контакты с США стояли на более приоритетном месте, чем контакты с европейцами, что было характерно для советской внешней политики в ее традиционном, дипломатическом понимании. Это может быть объяснено отчасти тем, что американское нефтегазовое оборудование считалось лучшим в мире. Однако продукция французской промышленности не уступала ему по своим техническим характеристикам. Для демонстрации французской готовности к сотрудничеству приведем пример из архивных документов. 29 ноября 1973 года, в самый разгар нефтяного эмбарго, в Москву прибыла французская делегация во главе президентом банка Сосьете Женераль Л. Лоре. В ходе встречи с министром внешней торговли Н. С. Патоличевым Лоре выложил на стол целый пакет проектов для советского энергетического комплекса, которые Париж был бы рад профинансировать. Среди них было предложение об участии французских фирм в разработке газовых месторождений в Тюмени, на что Патоличев ответил, что «мы ведем переговоры с американцами относительно их участия». Однако, как уже было сказано выше, вскоре американская сторона отказалась от продолжения переговоров по этому проекту. В записи этой беседы есть следующий пассаж: «Здесь, по-видимому, имеются возможности и для сотрудничества с французскими фирмами, хотя американские, по-видимому, постараются предложить американское оборудование». И далее – никаких обещаний учесть проявленный интерес французского бизнеса или, по крайней мере, соображений по поводу того, как это предложение может быть использовано для укрепления позиций СССР в переговорах с США.

Аналогичным образом, Ж. Д’Эстен, рассказывая о своем первом официальном визите в СССР в качестве президента Франции в 1975 году, сетует, что за чередой протокольных фраз, которые Л. И. Брежнев читал «по бумажке», ему так и не удалось узнать, «как СССР, занимающий второе место в мире по добыче, оценивает нефтяной кризис».

Из протокола заседания советско-французской рабочей группы по нефтяной и газовой промышленности, прошедшего в Париже в октябре 1974 года, следует, что французская сторона выступила с предложениями участия в разработке нефти на шельфе, на которые советские представители просто не могли ничего ответить. Примечательно, что составитель протокола включил пассаж о низкой эффективности работы советской стороны в рамках комиссии, заметив, что Москва должна серьезнее подходить к подготовке заседаний по научно-исследовательским работам, «учитывая огромный французский опыт в разработке и разведке».

В конечном счете такая зацикленность СССР на развитии нефтяного бизнеса со сверхдержавой – США – возымела далеко идущие политические последствия. Москва не сумела использовать имеющиеся разногласия в стане западных союзников по нефтяной проблеме. Пытаясь показать себя честным и надежным участником рынка, она не применяла в достаточной мере возможности торга в своих переговорах ни с США, ни с Европой, выводя весь спектр своих торговых отношений из зоны действия каких-либо «политических увязок», в то время как Киссинджер, политически ответственный за отношения с Кремлем, использовал этот инструментарий мастерски – как в переговорах с СССР, так и со своими союзниками.

5.3. Энергетическое сотрудничество на излете политики разрядки: проблемы советской нефтедобычи и трансфер технологий

После прихода в Белый дом администрации Дж. Картера наблюдалась смена дискурса в нефтяных связях с СССР, что в немалой степени было предопределено общим ухудшением атмосферы между сверхдержавами в контексте роста напряженности на периферии системы международных отношений. Первые «антисоветские» шаги в экономическом направлении были предприняты еще в 1976 году, когда на саммите «Большой семерки» участники обсудили способы устранения соперничества внутри Западного блока в предоставлении экспортных кредитов Москве.