– Да. – Я не сводил глаз с Шайло. Она была бледнее обычного.

– Обязательно покажи ей все, что может предложить Хилл-Кантри.

– Само собой. Я покажу ей все самое лучшее. – Мередит улыбнулась и сказала Шайло, что рада с ней познакомиться, та ответила ей взаимностью. Все еще обнимая девушку, я увел ее прочь. – Ноа, идем.

– Но я хочу поиграть с Хейли.

– Ты увидишь ее в школе. Попрощайся с ней.

Он громко выдохнул, как будто я испортил ему все веселье, при этом прекрасно понимая, что не одержит победу в этом бою, поэтому ему оставалось лишь попрощаться и забраться в грузовик. Когда я выехал на дорогу, Шайло откинулась на спинку сиденья и вздохнула, как будто эта встреча вымотала ее.

Я искоса взглянул на нее. Она отвернулась, на ней все еще были солнечные очки, поэтому я не видел выражения ее лица. Она крутила серебряное кольцо на большом пальце.

– Эй. Ты в порядке?

– Да. Просто… – Она сделала глубокий вдох и выдохнула, слегка покачав головой. – Со мной все в порядке.

И все же что-то было не так, но, поскольку я не видел ее лица и не знал ее по-настоящему, мне пришлось поверить ей на слово. По дороге к Кейт и Патрику она вела себя так тихо, что я подумал, будто она заснула.

Десять минут спустя я подъехал к каменному фермерскому дому, в котором вырос, и припарковался за внедорожником Лилы. Патрик приехал к приемной семье, куда меня поместили после того, как социальные службы забрали меня из моего дома. Соседи сообщили о шуме, и когда полиция прибыла для расследования, они обнаружили меня в запертом чулане, где я обычно проводил время, когда моя мать устраивала очередную вечеринку. Как потом выяснилось, жизнь с матерью оказалась мечтой по сравнению с адом приемной семьи. Когда социальный работник сказал, что я буду жить со своими тетей и дядей, моей первой мыслью было: «Где, черт возьми, вы были, когда я так в вас нуждался?»

Каждую неделю Кейт водила меня к психологу, но ничего не менялось. Я держал рот на замке и отказывался говорить о том, что происходило со мной в первые десять лет жизни. И до сих пор об этом знали только трое людей: Джуд, Лила и Уолт. Вот только я не припомню, как рассказывал об этом Лиле. Вероятно, это случилось в ту ночь, когда был зачат Ноа и мы были в стельку пьяны. Впрочем, из всех троих только Уолт знал всю историю целиком.

Знаете, какую терапию он мне предложил? Найти один цветок в пустыне. И этот гребаный кактус воздействовал на мою голову в течение четырех самых странных и хреновых дней в моей жизни.

Я открыл заднюю дверь для Ноа, он выскочил и бросился бежать. Всегда стремился все успеть. Он чувствовал себя здесь как дома, а Кейт его ужасно баловала.

– Эй, Шай, – сказал я, когда мы пересекали лужайку перед домом, забирая сумки из ее рук.

– А? – Ее голос звучал рассеяно.

– Не думаю, что Питерсоны имеют хоть какое-то представление о том, кто ты.

Она слегка улыбнулась мне.

– Тоже так думаю.

– У людей в здешних краях есть дурная привычка быть чрезмерно дружелюбными. Чертово южное гостеприимство.

Она рассмеялась и ударилась своим плечом о мое.

– Почему же ты не оказываешь мне такое же гостеприимство?

Когда мы подошли к крыльцу, я заключил ее в объятия.

– Мне кажется, прошлой ночью я был очень гостеприимным.

– Хм… – Она обвила мою шею руками, глядя на меня сверху вниз. – Думаю, тебе еще есть что улучшить.

Я сжал ее попку.

– Это вызов?

– Тебе стоит улучшить свою игру, Ковбой.

Я притянул ее ближе и поцеловал.

– Для этой игры нужны двое, сладкая.

– Забавно. Прошлая ночь не походила на игру.

– Сделайте вид, что меня здесь нет, – раздался голос из-за входной двери. Я отпустил Шайло и отступил на несколько шагов, как вдруг Лила вышла на крыльцо с лукавой улыбкой на лице. – Извините, что прерываю. Я оставила любимое одеяло Леви в машине.

Я застонал.

– Ты опять за старое. Ноа потребовалось пять лет, чтобы отказаться от одеяла с утятками.

Шайло расхохоталась, и Лила присоединилась к ней.

– Повтори это еще раз, – попросила Шайло.

Я помотал головой.

– Но ты так мило говоришь слова «утятки», – поддразнила Лила. Я показал им средний палец. Это лишь рассмешило их еще больше. – Зацени, – сказала Лила Шайло, демонстративно подмигнув ей.

Действуя исподтишка, Лила бросилась на меня, прицелившись мне под ребра. О нет. Я увернулся от нее и захлопнул сетчатую дверь у нее перед носом.

– Вернись, утенок, – позвала Шайло.

Девушки продолжали смеяться на крыльце, когда я направился на кухню. Теперь Шайло знала, что я боюсь щекотки.

И я так и не успел ее спросить, что она почувствовала прошлой ночью, но это и к лучшему. Мне казалось, что она испытала настоящие и искренние эмоции. Но мы так не договаривались. Еще четыре недели. Никаких обязательств. Когда все закончится, мы пойдем разными дорогами.

Конец.

Глава семнадцатая

Шайло

Я покончила с этим. С меня хватит.

Я больше не буду преследовать Хейли и пытаться втереться в доверие к Питерсонам в надежде облегчить свою совесть. Иначе создам еще больше проблем. Мне пришлось бы продолжать лгать и выдумывать истории, и вскоре я бы так запуталась в своей лжи, что не смогла бы из нее выбраться. Так что решила, что оставлю все так, как есть.

Я уже виделась с Хейли. Вчера мы разговаривали у фермерского киоска. Она милая, веселая и очаровательная. Любит танцевать, заниматься гимнастикой и петь. Хейли досталась улыбка Дина, его карие глаза и мой нос, но она самостоятельная маленькая личность, отдельная от нас, и так и должно быть. У нее были мама и папа, которые любили ее, и пес по кличке Олаф, названный в честь снеговика из мультфильма «Холодное сердце». Все это я узнала из нашего вчерашнего короткого разговора. На ней была черная футболка с фиолетовым единорогом, расшитым блестками, потому что она любила единорогов, и радужная юбка, потому что ей также нравилась радуга.

Мередит сказала, что Хейли много поет, в основном песни из диснеевских фильмов. Let It Go – ее любимая. Я распознала иронию и восприняла это как знак, который мне и был нужен. Отпустить. Ее.

– Как я выгляжу? – спросила я Броуди, вставая в позу, открыв дверь.

– Выглядишь так, словно готова оседлать ковбоя.