– Верь своим друзьям и будь всегда с ними, а не с придворными, – продолжала между тем Эрвина, не сводя глаз с Филиппа. – Оттуда идет зависть под руку со злобой, заговором, гордыней. Сумей распознать крамолу, но никогда не действуй один. Друзья твои безмолвными тенями, крадучись по спальням, лестницам и закоулкам дворца, должны все видеть и слышать, дабы пресечь в корне зло, замышляемое против их государя. А поймал изменника – голову долой! Другой тотчас смирным станет, не о двух ведь головах.

– Пока не вижу в своем доме изменников, – ответил Филипп.

Старуха усмехнулась:

– В доме, где много еды, всегда есть мыши и другие грызуны. Помни: тебя станут бояться, значит, будешь иметь много грызунов. Тогда не жди, сам нападай; так должно поступать при встрече с врагом. И никогда не оставляй его в покое: действуя в спешке, он наделает много ошибок.

– Я запомню твои советы, мудрая женщина, – произнес король.

– Я не все еще сказала тебе, юноша. Царь Навуходоносор умер от обжорства. Такая же участь постигла одного епископа, которого я хорошо знала. Но какова истинная причина смерти? Я открою тебе ее. Тело, потребляющее много пищи, навлекает на себя много болезней. Ешь мало и всегда будешь здоров. Так говорил Диоген.

– Я не читал, но обязательно прочту.

Эрвина замолчала и снова долго глядела на Филиппа, не шевелясь, только еле заметно покачивая головой. В их беседу никто не вмешивался. Всем было любопытно, что же еще скажет юному королю старая сивилла, знавшая многие тайны, умеющая слушать землю и гадать. Она знала то, что не было известно никому, и это влекло к ней людей, верящих во все, что им ни скажут. Этому научили их лица духовного звания, поэтому Эрвину, в отличие от священников и аббатов, несколько побаивались, считая, что она знается с нечистой силой. Да и может ли быть иначе, если ее никогда не видели в церкви, которую она обходит стороной?

– Ты нравишься мне, юный король, – снова заговорила старуха. – Твои глаза не бегают, не прячутся, ты уважаешь старость и сделал мудрый шаг… – Она кивнула в сторону рутьеров. – Еще не сев на трон. Я помню все, что было и знаю, что будет.

– Я верю тебе, святая женщина, – возбужденно заговорил Филипп, – но если ты все можешь, скажи мне, когда…

– Нет! – оборвала его Эрвина, подняв руку. – Что начертано на пиру Валтасаровом, то предопределено судьбой, и что сбудется, того не изменишь. Человек играет нитью своей жизни, но никому, кроме Мерлина, не дано знать длину этой нити. Тот, кто убьет Моргану, разбудит Мерлина, но освободить его из подземной темницы не под силу никому. Есть только один человек на этом свете, кто, припав к земле в нужном месте, услышит голос чародея. Несколько раз провидение дарует ему эту возможность, но настанет день, когда он больше не поднимется с земли, ибо будет мертв. В этот день умрет и Мерлин, так и не выйдя на землю из своей темницы. Вот сколь сильна над ним власть Морганы.

– Кто же этот человек? Кто имеет такой дар и может проникнуть в будущее, а потом умрет вместе с Мерлином?

– Знай же, король Филипп, это я!

Филипп вздрогнул и побледнел. Он слышал о чудачествах старой Эрвины, порою считая это просто выдумками, но теперь он стоял перед ней ошеломленный, не имея сил отвести от нее взгляда. Сам не зная почему, он верил каждому ее слову, словно ему вещал сам Господь Бог или один из его апостолов, взирающий на него с иконы.

– Но кто эта Моргана? – решился спросить он. – И как ее убить? Что, если она бессмертна?

– Она колдунья. Смерть боится ее и обходит стороной. Но настанет и ее час. Я скажу тебе об этом, молодой король, если только…

– Что «если только»? – весь трепеща, спросил Филипп.

– … я успею добраться до места, – был ответ.

– До какого места?

– Скоро ты об этом узнаешь, сынок. А пока помни: я буду следить за тобой и оберегать, а твои друзья помогут тебе избежать ошибок. Гарт, Бильжо, Герен и другие. Помни, друг не выдаст и не обманет, скорее умрет. А среди рыцарей, что в твоем маленьком королевстве, вряд ли можно найти хороших друзей. Это объединение дурных людей: они не любят друг друга, а скорее боятся, они не друзья меж собой, а сообщники. Спрошенный о том, что такое друг, Зенон[29] ответил: «Другой я». Понял ты теперь, к чему тебя веду?

– Теперь и ты, добрая женщина, в числе моих лучших друзей, – горячо проговорил Филипп и, склонившись, вновь поцеловал руку Эрвине.

– Ты произнес мудрые слова, – улыбнувшись, ответила она.

– Скажи, отчего ты прячешься от людей и почему обратила на меня свой взор? Разве я избранник? Хочешь жить у меня во дворце? Ты станешь для меня второй матерью.

– Я давно уже ею стала, – загадочно ответила старуха. – Знаешь ли ты, что Франция могла остаться без Капетинга? После смерти твоего отца на трон мог сесть новый Каролинг.

Филипп снова вспомнил, как отец рассказывал ему о загадочной смерти Констанции Кастильской, своей второй жены.

– Я знаю об этом, – ответил он. – Ведь если бы не ты тогда…

– Не будем об этом. Тайну знаем мы с тобой и твой отец. А скоро нас останется двое. Когда меня не станет, ты останешься один.

– А остальные?…

– Их уста на замке. Со смертью короля умрет и тайна.

– Ты сказала, скоро я останусь один… Это значит… Но ты еще не стара; я не хочу…

– Дети мои зовут меня. Их голоса все громче. Они говорят со мной все трое, поэтому я всегда должна быть рядом с ними. Вот почему я не стану жить у тебя во дворце. Свобода – величайший дар, отпущенный человеку. Надо только грамотно им пользоваться. Ведь и любовь может обернуться врагом. А моя свобода кончится, когда я в последний раз услышу голос Мерлина. И тогда свершится то, чему назначено быть. Однажды в том месте, которое тебе укажут, ты найдешь большой камень, который никто не сможет сдвинуть с места. Знай, этой второй Ниобеей[30] буду я. На прощанье дам тебе совет. Крестик вижу у тебя на шее, на нем Христос распятый. Повесь вместо него известняк – от дурного глаза. А для своей молодой жены найди камешек, который называется гелиотроп. Это для плодовитости. Но вешай его не сейчас, а когда она сможет рожать. А рядом – яшму, для легких родов. Всем помогает, поверь мне. А теперь езжай, король, во дворец. Торопись, отцу твоему недолго уж осталось. И помни, как только он испустит дух, тотчас начнут кусать тебя грызуны, которых слишком много развелось окрест. Ибо видение было мне…

– Говори же, говори, – просил Филипп, видя, что Эрвина вдруг замолчала.

– Пернатый змей кружит вокруг твоего королевства, четверо детей его сидят на землях твоих. Но недолго жить змеенышам. Пройдут три года, и не станет одного из них, самого старшего. А еще через три года умрет и другой. Загорятся после этого крылья у змея, и рухнет он мертвым тоже через три года… Кончилось на этом видение. Стало быть, дальше сам станешь очищать землю свою. Только помни еще: едва испустит дух змей, снова через три года явится к тебе ведьма в образе прелестной девы. Заколдованная она будет. Не умру к тому времени – может, и расколдую ее для тебя. Но знай: ляжешь с ней в постель раньше времени – сам в чудище превратишься. Теперь прощай.