Смерть Мии явилась для Томо большим облегчением, поскольку на этом оборвалась греховная связь свёкра с невесткой, доставившая ей столько мук и волнений. Томо твёрдо решила, что третья жена непременно будет добропорядочной и серьёзной, не похожей на нахальную и распутную Мию.

Каким бы никудышным женихом ни был Митимаса, нашлось множество посредников, желающих устроить его брак с претендентками, которых прельщало богатство семьи Сиракава. Из множества кандидатур Томо выбрала женщину средних лет. Эта старая дева преподавала в школе для девочек домоводство. Её звали Томоэ, она была коренаста и широкоплеча, с низким лбом. Но хотя бы кожа у неё была светлая. Митимасе не понравилось воинственное имя «Томоэ», фигурировавшее в героических хрониках, и, как только невеста вошла в дом, он сменил его на более нежное — «Фудзиэ». Фудзиэ была строга с детьми и почтительна с господином.

Когда она нанесла после свадьбы свой первый визит в усадьбу, Юкитомо принял невестку со всей возможной приветливостью и обходительностью, однако не только Томо, но и Суге с первого взгляда стало ясно, что Фудзиэ никогда не заменит Мию.

— Нынешняя супруга молодого господина такая решительная, основательная женщина, с твёрдыми принципами! — заметила Суга, сидя напротив Томо у длинной жаровни. При этом на её лице проскользнула кривая двусмысленная усмешка.

— Похоже на то, — невозмутимо ответила Томо, раскуривая свою длинную трубку. Она знала, что если даст волю языку, всё моментально дойдёт до ушей хозяина, а потом вернётся назад в таком искажённом виде, который ей и в кошмарном сне не приснится.

— Если она преподаёт домоводство, то должна хорошо уметь экономить… А это как раз то, что им сейчас будет нужно… Наступает нелёгкая жизнь… — добавила Суга, выбивая такую же длинную трубку о край жаровни. В своей обычной манере изъясняться туманными фразами и обиняками Суга намекала на то, что прежде Юкитомо выделял на нужды Мии огромные суммы денег. Митимаса и не подозревал, что непомерные траты на роскошь покрывались деньгами, которые Юкитомо давал в обмен на прелести его супруги. Теперь, когда на смену Мие пришла Фудзиэ, источник явно иссякнет.

Юкитомо решил, что в усадьбе помимо Ёсихико отныне будет жить ещё и Рурико.

Возможно, Рурико, день ото дня становившаяся всё красивей и грациозней, напоминала ему покойную Мию, и он утешался, глядя на девушку. Дед баловал её сверх всякой меры, но Рурико не проявляла даже намёка на фамильярность и словно не замечала своей поразительной красоты.

— Рурико-сан такая наивная. Ну совсем ещё дитя! — говорила Суга, намекая на то, что Рурико не похожа на свою мать.

Так что на этот счёт у Томо не возникало ни малейшего опасения, однако она не забывала Такао… Какое счастье, думала Томо, что Рурико не унаследовала от матери её кокетство и страсть покорять сердца мужчин!

Между тем Такао успешно сдал вступительные экзамены в Токийский Императорский университет, и записался на отделение истории. Он вернулся в усадьбу и поселился в своей комнате на втором этаже. Теперь он ездил в университет из дома каждый день.

Рурико закончила среднюю женскую школу и брала уроки по чайной церемонии, икэбана и фортепиано. Иногда она сталкивалась с Такао по дороге в город или домой.

Однажды, сойдя с трамвая, Такао увидел Рурико, сходившую из передней двери того же вагона. Рурико была в кимоно с узором из раскиданных стрел и двойном оби из шёлка разных сортов. В руках она держала цветы, завёрнутые в плотную, пропитанную лаком бумагу. Однако Такао не окликнул её, а молча пошёл следом в некотором отдалении, Когда Рурико свернула на дорогу, ведущую вдоль холма к дому, её окликнул работник Томосити, одетый в форменную куртку с именем «Сиракава» на воротничке.

— Барышня Сиракава, поди, и не знает, что молодой господин идёт за ней следом?

— Что? — растерялась Рурико. Оглянувшись, она увидела Такао. Он щурился, словно свет слепил ему глаза.

— Ай-ай, как дурно, молодой господин, — захихикал Томосити. — Хорошо, что это ваша сестра, другая бы рассердилась! Как это можно — красться за красивой девушкой?

Похоже, Томосити крепко выпил в усадьбе: маленькие глазки на его лице с мелкими чертами подозрительно покраснели. Похоже, он ожидал, что молодому хозяину понравится шутка. Однако Такао угрюмо прошёл мимо, ничего не ответив, и Томосити обескуражено ретировался.

— Противный он… правда? — пробормотала Рурико с брезгливым выражением на лице. — Дедушка от него в восторге, а я его просто терпеть не могу. Знаешь, он вечно пристаёт на кухне к служанкам.

И в этом Рурико отличалась от своей матери, которая всегда была на дружеской ноге с приказчиками и обслугой.

Такао ничего не ответил и зашагал вверх по холму рядом с Рурико.

На вершине холма Кагурадзака две гейши-ученицы, одетые в кимоно с длинными рукавами, играли в волан. За ними присматривала гейша постарше, стоявшая рядом. На ней было вечернее многоцветное кимоно, хотя вечер ещё не наступил. Она изящным жестом приподнимала полы верхнего кимоно, нарочито выставляя напоказ изысканный рисунок нижнего одеяния. Для гейши из небогатого квартала и кимоно и оби были на удивление отменного качества, а большая ракетка с изображением актёра Кабуки — Китиэмона в его лучшей роли, стоила, должно быть, по меньшей мере, иен двадцать на ежегодной ярмарке в Ягэнбори.

В Европе вот уже несколько лет бушевала война, акции судостроительных фирм и компаний, производящих военное снаряжение и боеприпасы, взлетели до небес. Прибыли росли, как на дрожжах, и вместе с ними множились кварталы красных фонарей. Рассказывали, что некий новоиспечённый богач подарил гейше из Осаки парадное кимоно с длинными рукавами, изукрашенное огромными бриллиантами… Если даже гейши второразрядных и третьеразрядных домов позволяют себе такие наряды, что говорить о гейшах престижных кварталов? Томо прошла мимо, бросив косой взгляд на красивый профиль и идеально уложенные волосы гейши-наставницы. Ей невольно вспомнились лица девушек из Синбаси. Двадцать лет назад Юкитомо занимал высокий пост в токийской полицейской управе и любил приглашать гейш на официальные банкеты — развлекать гостей. С некоторыми из них он водил дружбу долгие годы, так что частенько какая-нибудь девица наносила Томо официальный дневной визит, облачившись в скромное полосатое кимоно, непременно с подарком — миленькой безделушкой. Их всегда сопровождала хозяйка или старшая горничная заведения. Девушки были одеты очень скромно, в кимоно унылых расцветок, даже без намёка на красный цвет, и казались Томо женщинами в возрасте. Но теперь она понимала, что всем им было едва за двадцать.

В те времена Суга и Юми укладывали волосы в девичьи причёски, а теперь им перевалило за сорок. А Такао с Кадзуя, которых тогда и на свете-то не было, уже ходят в университет… Даже Наоити, сын Юми от Ивамото, пошёл учиться в коммерческий колледж Хитоцубаси. После неожиданной смерти мужа, скончавшегося от тифа, Юми обучилась искусству икэбана и даже стала преподавать, хотя и поздновато. Благодаря Томо и Юкитомо она сумела дать сыну образование. Сейчас Томо как раз направлялась к Юми, жившей в маленьком домике в глухом переулке на Кагурадзака. Собственно, Томо шла не к Юми, которая сейчас была на занятиях икэбаной, поскольку новогодние праздники кончились, а к молодой женщине Каё, в данное время обитавшей у Юми в крошечной комнатке на втором этаже.