Туман действительно рос. Мерцая и переливаясь, он расползался по стеклу, пока полностью не закрыл окна своими светящимися клубами. В неровном белом свете Кави увидела, как комд, откинув с головы шлем, приближается к ней. Теперь она отчетливо видела огненные черные глаза, четкие брови и прямой нос. Как же он красив! Таких людей единицы на миллион! И он протягивал к ней руку!

– Борт не идет, движок отрезало, ну так иди ты сюда! – проговорил он своим удивительным голосом, в котором каутильская певучесть смешивалась с хрипотцой, похожей на звук голоса биополевика. А может быть, он тоже биополевик? Ведь он, кажется, слышит ее мысли! Как хорошо!

– Ну что встала, давай, раз готова! – комд рванул Кави за руку, и она выскользнула из-под фиксаторов прямо в его объятия. Он швырнул ее по проходу в сторону пультовой, и она ударилась спиной о дверь. Зачем? Что он делает с ней? Комд мгновенно оказался рядом, выдернул из стены пару ремней и застегнул их поперек туловища Кави, привязав ее к стене. В мутном беловатом свете тумана все, кто был в пассажирском отсеке, смотрели на нее. Комд рванул ворот ее экзоскелета.

– Я что, раздевать тебя должен?

Но почему здесь, почему так? Неужели он может…Кави дрожащими пальцами начала расстегивать липучки. Выжженное пятно чернело на ковре, притягивая ее взгляд, обезображенное мертвое тело с раскинутыми руками покачивалось рядом, будто хотело достать Кави рукой.

– Давай скорей, тварь! – крикнул хриплый голос, и что-то ударило Кави о стену. Рывок, другой – на мгновение ей стало холодно. Зачем он так хватает ее, ведь это больно и неприлично… Сати всегда говорила, что приличные люди прикасаются друг к другу только ко время любви…Как больно! Это и есть любовь? Зачем надо дергать комбинезон?…Кави мельком увидела гневное, прекрасное лицо комда. «Что она корячится!» – ворвалась в ее сознание его мысль.

«Подсуетилась! – услышала Кави мысль пришедшей в себя Нины Бергман. – Где ее достоинство? Девка рейдерская, гадость какая!»

Ой, еще больнее! Зачем он так, она же не сопротивляется! Кави зажмурилась, но темнота не защищала. Горячее дыхание комда жгло ее щеки, жесткие руки давили на ребра, холод проникал под расстегнутый сверху донизу экзоскелет и комбинезон. Но почему при всех, здесь? В учебнике было сказано… Она попыталась вырваться, но боль пригвоздила ее к стене. Ох, Трое Великих! Что он делает? Кави захотелось умереть.

Но вот, наконец, все кончилось, и Кави открыла глаза. Перед глазами все так же чернел выжженный круг на ковре, а мертвая рука в белом форменном рукаве с нашивками прикасалась к ноге Кави. «Получила свое – теперь будет издеваться над нами вместе с ним! Вот сволочь!» – услышала Кави четкую мысль Найджела.

– Какая гадость! – раздался голос окончательно пришедшей в себя Нины. – Находиться в одном помещении с подобной особой ниже моего достоинства!

«Тише, тише, не злите рейдеров!»– мысленно предупредил ее этнограф.

«Это не твое дело, мешок!» – совсем уж грубо рявкнула мысль красавицы, но вслух она больше не говорила. Кави замерла, не решаясь повернуть голову. Что же это? Совсем недавно она чувствовала себя сильной и свободной, а теперь все ненавидели ее! За что комд сделал это с ней? Почему он был таким безжалостным? Она только хотела быть свободной и счастливой, а вместо этого… Теперь мать никуда не отпустит ее в самостоятельный путь, по крайней мере, в течение пяти лет, положенных по закону. Она и так никуда и никогда не выпускала Кави из дома, а теперь… А что скажет Сати, когда узнает? Что же делать? Резкий рывок за волосы заставил Кави повернуть голову, и она увидела перед собой черные глаза комда.

– Это что еще у тебя? А ну, к окну, быстро! – он потянул ее к себе, свободной рукой расстегивая ремни, державшие Кави у стены. – К свету!

Комд подтащил ее к ближайшему окну, и мерцающий свет белого тумана осветил их лица. Кави увидела, как гневно кривятся его твердые губы и почувствовала новый рывок за волосы.

– Эй ты, шпионка, кто тебя подослал? Почему ты синяя, кто в тебя всунул эти синие блоки? – крикнул он. Почему она синяя, какие блоки?

– Не знаю, – пробормотала Кави. Скосив глаза, она увидела треугольник смуглой кожи в просвете своего расстегнутого комбинезона. Ей показалось или кожа на самом деле приобрела синий оттенок? Нет, не может быть, это кажется, это от света тумана!

– А ну, отвечай быстро! На кого работаешь?

От тяжелой пощечины загудело в висках, резкие тычки в грудь и в шею не давали перевести дыхание. Кави задыхалась от боли, а удары следовали один за другим – сильные, размеренные, рукой сложенной не в кулак, а пальцами вперед, вроде когтя.

– Я ни на кого не работаю! – хрипло вскрикнула Кави. Она не хотела плакать, но слезы сами потекли у нее из глаз. Комд продолжал бить ее, не меняя мрачного выражения лица. Он добивался нужного ответа, остальное его не интересовало.

– Тварь! Кто тебя подослал? Отвечай! Откуда у тебя синие блоки?

От каждого удара перехватывало дыхание. За что он ее бьет? Она не знает никаких блоков! Когда он успел стать таким злобным и равнодушным? Или он был таким с самого начала? На «Индре» он приказывал убивать спящих пассажиров, сегодня он убил девушку-пилота, а потом требовал выкупа от президента Стики и от матери! А потом он бил беззащитных людей, а она еще думала, что он прав! О чем она думала, когда он делал все это? Она сама во всем виновата! Теперь никто не заплатит за нее выкупа, никто не поможет рейдерской девке, никто не заступится! Боль ударов вспыхивала искрами в глазах. Кави не пыталась оправдаться и не просила пощады, она ждала конца. Но вот мрачное лицо комда расслабилось, он ударил ее в последний раз ногой по ребрам и отплыл в сторону.

– Тратить еще время! – пробормотал он, скрываясь в пультовой.

– Тише, Вирикависта, сейчас я вам помогу, – негромко проговорил Арсен Оболенский, подплывая к ней. Рейдеры по-прежнему спокойно смотрели на него – видимо, не принимали толстого землянина всерьез. – Все не так страшно, мы дождемся помощи, все будет хорошо. Держитесь за меня, я отнесу вас в кресло.

Кави потянулась застегнуть растерзанный комбинезон, но резкая боль в ребрах оглушила ее, и она потеряла сознание.

Перехватчик завис над площадью Свободы. Вокар посмотрел вниз, выбирая место для посадки, но свободного места не было – темно-синий, как каутильское небо, пластик мостовой скрылся под разноцветными вагончиками и пластиковыми палатками. Между ними бегали люди и ездили передвижные военные кухни-синтезаторы под присмотром солдат в красно-зеленых форменных комбинезонах. Люди подбегали к кухням, хватали коробки с едой и исчезали в своих вагончиках и палатках.

Понятно, эвакуированные заняли даже площадь перед президентским дворцом, а президент Хан не слишком рад этому соседству. На зеленом, с протоптанными дорожками, газоне расположился шагающий танк, расставив свои длинные ноги, как гигантский паук. За ним встали в ряд три перехватчика, держа под прицелом лучевых орудий всю площадь. Десятка два бойцов в красно-зеленых «Хануманах» встали в ряд перед оградой президентского дворца, белые шарики видеодатчиков зависли у стен дворца.