Сталин! — мгновенно почуяв, «откуда дует ветер», поднявшись на ноги доложил Берия. — Есть такая информация!

Несмотря на внешнее спокойствие Вождя, нарком прекрасно понимал клокотавшее у него внутри бешенство. Да и он сам был поначалу просто взбешен. Однако, проведя стремительное расследование трагедии буквально по горячим следам, он понял, что все в этом деле не так просто, как казалось на первый взгляд. И это нужно было тактично разъяснить метающему молнии (метающему в самом прямом смысле слова) Вождю.

— Докладывай, — коротко бросил товарищ Сталин, впечатав окурок в переполненную пепельницу. — И сяд уже, нэ маяч перэд глазами! — Гортанные звуки горского акцента никак не желали исчезать из речи Иосифа Виссарионовича.

— Слушаюсь, товарищ Сталин! — Берия вернулся на свое место и положил на стол папку, которую принес с собой.

Сталин едва заметно шевельнул пальцами руки, что значило: пора начинать. И Берия распахнув папку, принялся озвучивать результаты расследования, которое удалось провести за столь короткое время:

— Первые признаки чужеродного вражеского вторжения в наши Защитные Силовые Конструкты произошло где-то в двенадцать сорок семь пополудни. Старший лейтенант госбезопасности Нефедов, дежуривший в тот момент на «вертушке подземного этажа», отметил странную флуктуацию нескольких Центральных Формул, врезанных непосредственно в каменный свод темницы Арсенала, и образующих основной костяк Защиты.

— Откуда информация, товарищ нарком? — потребовал ответа Иосиф Виссарионович. — Этот лейтенант жив?

— Никак нет, товарищ Сталин, лейтенант госбезопасности Нефедов — мертв, — не дрогнув ни единым мускулом, доложил Лаврентий Павлович. — Геройски погиб смертью храбрых на своем посту, как, впрочем, и весь наряд дежурных Силовиков. Но ценой своих жизней они сумели сохранить «Журнал дежурного Силовика», окружив его максимальным Защитным Коконом, как того предписывал Устав. Сами знаете, товарищ Сталин, насколько «специфичны» содержащиеся в подземелье Арсенала узники…

— Да, я в курсе, — качнул головой Вождь.

— При существовании Абакана мы о таких проблемах и не задумывались, товарищ Сталин, — продолжил Лаврентий Павлович. — А вот после его… кх-м… исчезновения, пришлось восстанавливать… Да что там восстанавливать — заново разрабатывать правила несения караульной службы для особо опасных Операторов Силы…

— Как, кстати, продвигаются дела у товарища Арыхпая с восстановлением отцовской «вотчины»?

— Пуск «первой очереди» восстановленного Абакана намечен на второй квартал сорок пятого года, — тут же ответил Берия. — Товарищ Арыхпай к тому времени обязуется взять под контроль основную массу Духов-Тёсь, вырвавшихся «на свободу» после смерти его отца — Хама Атойгаха. Согласно последнему его докладу, уже под его контролем находится более половины Энергетических Сущностей…

— И вот еще что, Лаврэнтий, — произнес Иосиф Виссарионович, — в границах СССР болшэ нэ должно появица нэзависимых тэрриториалных образований! Абакан должэн войти в пенитэнциарную систэму Совэтского Союза! Только на таких условиях ми согласны на его восстановление! И никак иначэ! — сказал, как отрезал Вождь трудовой черни и подлого люда.

— Именно так и действуем, товарищ Сталин, — согласно кивнул нарком внутренних дел, — я помню о вашем распоряжении на этот счет. Больше не будет никаких, — Берия криво усмехнулся, — независимых областей на нашей территории.

— Хорошо, Лаврентий Павлович — продолжай! — Из голоса Вождя начал исчезать резкий грузинский акцент.

Берия облегченно выдохнул — это хороший знак, и продолжил доклад с того места, на котором остановился в прошлый раз:

— Поскольку узники, содержащиеся в подземелье Арсенала, несколько «специфичны», информация о всех нестандартных ситуациях должна иметь максимальную сохранность…

— Я понимаю, товарищ Берия, чем вызвана необходимость сохранения подобной информации, — мягко перебил наркома Иосиф Виссарионович, вынимая из почти опустевшей пачки очередную папиросу. — И понимаю, на какие жертвы приходиться временами идти, чтобы её сохранить. — Сталин прикурил очередную папиросу обычным образом — от зажжённой спички. — Мы не забудем героев, не пощадивших своих жизней, — продолжил он, выпустив в потолок сизую струю ароматного дыма. — Проследите за этим, товарищ нарком!

— Так точно, товарищ Сталин! — ответил Берия. — Лично проконтролирую!

— Давай дальше, Лаврентий! — Иосиф Виссарионович откинулся на спинку, но расслабляться не спешил.

— Дальше, судя по записям в том же журнале, произошло следующее, — четко поставленным голосом продолжил Лаврентий Павлович, — сотрудники дежурного наряда, следуя Уставам и Инструкциям Силовой караульной службы, осознав, что Защитный Контур не выдерживает нагрузки, запитали Силовые Формулы Энергией из аварийных Кристаллов-Накопителей. Одновременно с этим они попытались связаться с центральным постом, но не смогли этого сделать ни Магическим способом, ни с помощью обычной телефонной связи, ни с помощью радиосигнала, ни с помощью звуко-световой электро-сигнализации.

— Причину выяснили? — Иосиф Виссарионович сердито нахмурился. — Слишком много всего и сразу отказало. Не исключаю возможность диверсии и предательства.

— Никак нет, товарищ Сталин, — мотнул головой Берия, понимая, что ему может сейчас основательно прилететь, — причину выясняем. На месте происшествия сейчас работают наши лучшие специалисты, как в Силовых отраслях, так и в обычных…

— Мэдлэнно работаете, товарищ нарком! — пытаясь удержать себя в руках, процедил Иосиф Виссарионович сквозь сжатые зубы. — Это нападэние — плевок нам в лицо! — Он с силой воткнул недокуренную папиросу в переполненную пепельницу, окурки из которой высыпались на стол. — Но мы нэ будэм стыдливо утираться украдкой! И чэм скорее мы на него отвэтим, то тем жосче будэт наш отвэт… — Сталин неожиданно замолчал и закрыл глаза.

Лаврентий Павлович почувствовал, как могучие силы, сконцентрировавшиеся в кабинете, тяжелым могильным камнем упали ему на плечи, едва не размазав в кровавые ошметки. Оконное стекло затянуло морозным узором, а из стремительно охладившегося воздуха выпадают кристаллики льда.

Неожиданно давление исчезло — Иосиф Виссарионович сумел обуздать свой горячий кавказский нрав, а Берия понял, что вновь прошел почти по самому лезвию ножа. Хоть Лаврентий Павлович и был ни в чем не виноват, но Могучие Внеранговые Силовики, каким, несомненно, являлся и товарищ Сталин, могли попросту не рассчитать своих Сил, и походя размазать Силовика Рангом пожиже.

— Прости, Лаврэнтий Павлович! — Искренне произнес Вождь, открыв глаза, в которых еще играли всполохи молний. — Похоже, старею…

— Даже не думайте об этом, Иосиф Виссарионович! — воскликнул нарком. — Вы просто устали! Вам нужно отдохнуть…

— Какой отдых, Лаврентий? Ты, о чем это? — Сталин усмехнулся в усы, встопорщенные Магическим электричеством. — Страна в руинах после войны! Люди недоедают и влачат жалкое существование! Бандиты распоясались… Тебе ли об этом не знать, как наркому внутренних дел? Плохи наши внутренние дела, хоть со внешними мы худо-бедно и расхлебались, спасибо Хоттабычу! Только вопрос: надолго ли очередная передышка? А ты о каком-то отдыхе… Э-э-э, шутник ты, товарищ Берия! — И Сталин, «весело улыбаясь,» погрозил наркому пальцем.

Берия, облегченно выдохнув в очередной раз, все-таки возразил Вождю:

— Все равно я останусь при своем мнении, товарищ Сталин — вам обязательно надо отдохнуть! Хотя бы чуть-чуть, несколько дней…

— Не будем пока поднимать эту больную тему, товарищ Берия! —