Мелисса остановилась, встряхнула бутылочку с мартини.

– Наверное, тебе и впрямь не стоит пить. А то еще забудешь содержание своего реферата, номинированного на «Золотую Орхидею».

– И то верно, – тихим голосом поддержала старшую дочь миссис Хастингс.

Рассерженная, Спенсер отвернулась от родных. Смеясь, Йен и Мелисса вошли в свой номер, рядом с номером Спенсер. Мама полезла в сумочку за ключом от комнаты младшей дочери. В это время мимо них прошла симпатичная девушка возраста Спенсер. Наклонив голову, она рассматривала кремовую открытку, подозрительно похожую на приглашение на завтрак, какое прислали Спенсер организаторы конкурса «Золотая Орхидея». Сейчас оно лежало в ее твидовой сумке от Kate Spade.

Девушка, поймав взгляд Спенсер, сдержанно улыбнулась и звонко поздоровалась:

– Привет!

Держалась она, как диктор CNN — с достоинством, уверенно, дружелюбно. Спенсер в изумлении открыла рот, попытавшись выдавить какие-то слова. Девушка, не дожидаясь, когда ей ответят, пожала плечами и отвернулась.

Единственный бокал вина, который родители позволили Спенсер выпить за ужином, все еще ощущался в желудке. Она посмотрела на мать.

– На «Золотую Орхидею» столько умных претендентов, – прошептала Спенсер, когда девушка свернула за угол. – Я им не соперница.

– Чепуха, – отрывисто бросила миссис Хастингс. – Ты победишь. – Она вручила ей ключ. – Это твой. Мы сняли для тебя люкс.

Она потрепала дочь по руке и пошла по коридору к своему номеру. Прикусив губу, Спенсер открыла дверь и включила свет. В комнате пахло корицей и новым ковром, на большой двуспальной кровати лежало с десяток подушек. Приняв горделивый вид, девушка подвезла сумку к красновато-коричневому гардеробу. Повесила в шкаф черный костюм от Armani, который собиралась надеть на собеседование; розовый комплект нижнего белья Woolford, приносивший ей удачу, положила в верхний ящик стоявшего рядом комода с зеркалом. Переодевшись в пижаму, Спенсер обошла номер, проверяя, ровно ли висят на стенах картины, одинаково ли взбиты большие подушки небесно-голубого цвета. В ванной подровняла на вешалке полотенца; ромбом разложила у раковины гель для душа Bliss, шампунь и кондиционер. Вернувшись в спальню, какое-то время тупо смотрела на попавшийся на глаза номер журнала Time Out NY. На обложке размещалась фотография Дональда Трампа[92] на фоне небоскреба, названного его именем[93].

Спенсер сделала дыхательные упражнения по системе йоги, но облегчения не почувствовала. Наконец разложила на кровати пять учебников по экономике и исчерченный маркером реферат Мелиссы. «Ты победишь», – звучал в ушах голос мамы.

Около часа она до одури репетировала перед зеркалом отдельные фрагменты доклада Мелиссы, потом услышала стук в дверь, ведущую в смежный номер. Она села, недоумевая: там ведь вроде как комната Мелиссы.

Постучали снова. Спенсер осторожно соскользнула с кровати и на цыпочках подошла к двери. Глянула на мобильник, но тот не выказывал признаков жизни.

– Да? – тихо отозвалась Спенсер.

– Спенсер? – хрипло окликнул Йен. – Привет. Похоже, у нас смежные номера. Можно войти?

– М-м, – неуверенно произнесла Спенсер.

Смежная дверь скрипнула несколько раз и отворилась. Йен сменил белую рубашку и брюки цвета хаки на футболку и джинсы Ksubi[94]. Испуганная и взволнованная, Спенсер сжала кулаки.

Йен оглядел комнату.

– Слушай, по сравнению с нашим твой номер просто огромный.

Спенсер сцепила за спиной ладони, силясь не расплыться в улыбке. Пожалуй, впервые ей досталась комната лучше, чем у Мелиссы. Йен с минуту смотрел на книги, разложенные на кровати, затем сдвинул их в сторону.

– Занимаешься?

– В общем-то, да.

Спенсер, боясь пошевелиться, стояла у стола, словно приклеенная.

– Жаль. Я думал, мы с тобой прогуляемся или еще что придумаем. Мелисса спит, отрубилась после парочки коктейлей. Совсем не умеет пить.

Йен подмигнул.

С улицы доносились гудки автомобилей, в окне отражалось мигание неоновых огней. Сейчас Йен смотрел на нее так же, как несколько лет назад, когда он стоял перед их домом, собираясь ее поцеловать. Из графина на столе Спенсер налила стакан ледяной воды и надолго припала к нему, обдумывая одну идею. Вообще-то, ей хотелось о многом расспросить Йена… о Мелиссе, об Эли, о том, что выпало у нее из памяти, об опасных, почти запретных подозрениях, которые мучили ее с воскресенья.

С гулко бьющимся сердцем Спенсер поставила стакан. Оттянула край футболки с эмблемой Пенсильванского университета, оголив плечо, и тихо сказала:

– А я знаю один твой секрет.

– Мой? – Йен большим пальцем ткнул себя в грудь. – И что же это за секрет?

Спенсер отодвинула в сторону свои книги и села на кровать рядом с Йеном. Едва она вдохнула аромат его скраба для лица фирмы Kiehl’s[95], на основе ананаса и папайи, – Спенсер знала и обожала все косметические средства ухода за кожей этой фирмы, – у нее закружилась голова.

– Мне известно, что тебя с одной юной блондинкой связывали отношения более глубокие, чем дружба.

Йен лениво улыбнулся.

– И кто же эта юная блондинка… ты?

– Нет… – Спенсер поджала губы. – Эли.

Йен скривился.

– Мы с Эли потусовались пару раз, было дело, но это все. – Он тронул пальцем голое колено Спенсер. Ее пробрала сладостная дрожь. – Мне больше нравится целовать тебя.

Ошеломленная, Спенсер отклонилась от него. Во время их последней ссоры Эли заявила Спенсер, что у нее с Йеном роман и что он поцеловал Спенсер по требованию Эли. Почему тогда Йен постоянно флиртует с ней?

– Моя сестра в курсе, что ты встречался с Эли?

– Конечно, нет, – усмехнулся Йен. – Ты же знаешь, какая она ревнивая.

Спенсер смотрела на Лексингтон-авеню, пересчитывая стоявшие в ряд десять желтых такси.