— Вот именно, так я себе твою теперешнюю работу и представляю, — уходя, ухмыльнулся Леха.

— Не дождетесь.

Через два часа небольшой отряд из семи новгородских бойцов под руководством Саввы и Егора на ялике двинулся проливом к северной оконечности острова. Туда же сухим путем направилась колонна поселенцев, нагруженных скудными пожитками и небольшим запасом продовольствия.

Тихо поскрипывали весла, позвякивал металл броней и журчала вода под килем. Ратники напряженно всматривались в густые заросли на левом берегу узкого извилистого пролива. На корме расположились «отцы-командиры», то и дело бросающие по сторонам внимательные взгляды. На носу, готовый к любым неожиданностям, сидел Ерема, недавно получивший чин полковника и должность воеводы городового полка, а также коменданта будущего поселения.

— Тихо здесь, хорошо, — негромко заметил атаман.

— Да, и для засады очень удобно, — кивнул Ляшков. — Окажись сейчас на том берегу десяток-другой лучников, перестреляют нас как цыплят.

— Видал я ихние стрелы, — откликнулся Хлопотников. — Если железо не снимать, ничего басурмане нам не сделают.

— С такого расстояния хороший лучник и в глаз попадет, тебе самому это ведомо, — успокоил его Савва.

— Нет здесь засады, — упрямо мотнул головой Хлопотников. — Птица непуганая поет, важенку с телком на взгорке приметил, значит, нету рядом людей.

— Плохо ты людишек здешних знаешь, они всю жизнь в лесу, сами его частью стали, могут так ходить, что ни зверь, ни птица не услышит, на дереве лист не шелохнется.

— Нет, княже, я мыслю, какой бы человек сторожкий не был, тварь лесная завсегда его почует, — возразил опытный охотник.

Где думаешь острог ставить, Егор Михалыч? — прервал беседу Черный.

— Чуть северней в пролив впадает речушка, скорее протока… Назовем ее Лесной. По ней поднимемся вверх, до русла большой реки Благодатной, там и будем высаживаться. Место удобное, можно перекрыть подступы к северной оконечности острова. Тогда сверху незаметно никто не подойдет. Прибудем на место, мы пойдем с Еремой окрестности обследовать, а ты с ребятами поможешь поселянам переправиться. Вот там и острог рубите, и росчисть под огороды, и пашню делайте.

— А ну как боригенам твоим не понравится, что мы на их земле хозяйствуем?

— Если встретятся, попробуем сперва миром договориться, откупиться, а не выйдет, там поглядим, что дальше делать. Вообще с местными нам лучше дружно жить. Где мы им поможем, где они нам.

Когда ялик достиг Лесной и вошел в протоку, Савва указал на небольшой пригорок на мысу в устье:

— Здесь можно поставить наблюдательную вышку и небольшую станицу, никто проливом не пройдет. Сигнал, дымом если подавать, далеко видно будет.

— Хорошо, сделаем, но немного позже, когда людей всех перевезем.

Вскоре перед взглядами путешественников открылся плес реки Благодатной. Отряд высадился на берег и люди занялись его изучением. Подходящее место было найдено довольно быстро, метрах в ста от кромки воды, на вершине поросшего лесом пологого холма.

— Ладное местечко, — восхитился один из ушкуйников. — Здесь и мордушу хорошо поставить, и с бреднем пройтись. Без рыбы точно не будем.

— Ну, раз так, готовьте паром, людей перевозить. Брони не снимать, оружие под рукой держите, — объявил Ляшков. — А мы с Еремой пойдем, оглядимся.

Разведчики отошли метров на пятьсот от места высадки, когда негромкий оклик шедшего впереди Хлопотникова задержал Егора:

— Постой, княже, не торопись, не одни мы здесь.

Парень застыл, наблюдая, как из зарослей обступая плотным кольцом, на них, выставив вперед копья и натянув луки, надвигаются раскрашенные бронзовокожие воины, словно сошедшие с иллюстраций приключенческих книг.

Не отводя взгляда от индейцев, Ляшков негромко сказал:

— Спокойно, Ерема, не дергайся. Если кинутся, поднимай как можно больше шума.

— Убьют, — также тихо заметил Хлопотников.

— Убьют, но ребят предупредить успеем.

Один из туземцев — мускулистый малый неопределенного возраста с бритой головой и длинной прядью черных волос, украшенной пером, на макушке, выдвинулся из толпы своих собратьев. Не дойдя несколько шагов, он прицелился из лука и что-то выкрикнул на своем языке. Егор молча и как смог медленно приложил правую руку к своей груди и поднял открытой ладонью вверх, показывая, что не имеет враждебных намерений. Лицо аборигена казалось застывшей маской, но глаза смотрели остро и настороженно. Однако оружие он опустил и, сделав своим соплеменникам знак, очевидно обозначавший «всем оставаться на местах», осторожно приблизился мягкой, скользящей походкой. Ляшков стоял неподвижно, скрестив руки на груди и сохраняя видимость полного спокойствия. Краем глаза он заметил, как Ерема плавно сместился на пару шагов и застыл, прикрывая ему спину. Тесные ряды индейцев пришли в движение. Луки и копья снова оказались направлены на пришельцев. «Вождь краснокожих» что-то рявкнул, не оборачиваясь, и шевеление снова прекратилось. Несмотря на внешнюю невозмутимость, было ясно, что туземец не знает, как поступить с непонятными чужаками. Угрозы для себя он не чувствовал, но и признаков слабости пришельцы тоже не проявляли. Очевидно, за ними стояла какая-то сила. Наконец, абориген принял решение. Положив лук на землю, он повторил жест Егора и встал напротив, приняв аналогичную позу.

Решив не затягивать «стояние на Угре», князь Новорусский хлопнул себя ладонью по груди и заявил:

— Рус, — затем указал на индейца и полуутвердительно спросил: — Ленап?

Его собеседник с тем же непроницаемым выражением размалеванного лица указал на Ляшкова:

— Рус, — а затем, ударив себя ладонью в грудь, объявил: — Махикан.

Егор невозмутимо кивнул, преспокойно уселся на землю и сделал жест, приглашающий индейца сделать то же самое. Когда новый знакомый разместился напротив, парень вытащил небольшой нож, которым пользовался для еды, и, подняв с земли веточку стал ее сосредоточенно обстругивать. Брови туземца поднялись вверх, но он быстро взял себя в руки и, достав из ножен на поясе грубовато сработанный медный клинок, также стал кромсать найденный прутик. Теперь настала очередь Ляшкова удивляться. Он попросил у махиканина нож, некоторое время разглядывал его, а потом ударил по режущей кромке своим клинком. Изучив образовавшуюся щербину, удовлетворенно кивнул и протянул оба изделия своему «собеседнику». Если учесть, что вся эта пантомима проходила в полной тишине, со стороны это выглядело довольно забавно. Абориген внимательно изучил лезвия, пристально оглядел кольчуги и шлемы пришельцев, убедился, что все это сделано из одного материала, протянул Егору его нож. Парень отрицательно покачал головой, давая понять, что дарит его туземцу в подарок. Затем, поднявшись, он указал на индейца, потом на толпу его соплеменников, показал два пальца и жестами изобразил приглашение следовать за собой.