– Я не понимаю, зачем ты затеваешь все это! – АлександрКаменский почти кричал на сестру. – И я хочу, чтобы ты либо объяснила мнечленораздельно, что происходит, либо призналась, что морочишь мне голову.

Настя сидела в углу комнаты в своем любимом кресле,забравшись в него с ногами и укутавшись теплой шалью. В квартире постоянно былохолодно, потому что ей из года в год было лень прокладывать утеплителемогромные щели между балконной дверью и косяком, а батареи грели совсем слабо.

Она терпеливо слушала возмущенного брата, понимая, чтопридется с ним объясняться, а объясняться не хотелось, у нее просто не было наэто ни сил, ни времени.

– Ну что ты так волнуешься? – примирительно произнеслаона. – Я занимаюсь своими профессиональными обязанностями, от тебя приэтом не требуется вообще никаких усилий. Саша, ради бога, успокойся и дай мнеспокойно работать.

– Вот именно, работать! – снова выкрикнул он. Егобледное лицо раскраснелось от гнева, растрепавшиеся светлые волосы торчали вовсе стороны. – И после этого ты хочешь, чтобы я тебе верил.

– Не поняла, – Настя удивленно приподняла брови. –С каких это пор желание работать порождает у тебя недоверие? Это что, признаклживости и лицемерия?

– Ладно, давай начнем сначала. Я пришел к тебе со своейпроблемой. Так?

– Так.

– Эта проблема состояла в том, что поведение моей любовницыказалось мне подозрительным. Я знал ее к тому времени меньше двух месяцев,вполне естественно, что у меня не было никакой уверенности в ее честности.Поэтому я просил тебя помочь мне понять, не является ли моя любовница банальнойуголовницей-наводчицей. Так?

– Верно. – Она снова кивнула. Ей было интересно слушатьбрата, у него явно прослеживалась любовь к последовательным и логичнымрассуждениям, и это ей нравилось. Наблюдая за Александром, она не переставалаудивляться тому, насколько они похожи, и не только внешне. Может быть, оннесколько суше, циничнее, холоднее… Хотя, пожалуй, ее саму тоже всентиментальности и добросердечии вряд ли кто упрекнет.

– Ты выяснила, – продолжал брат, – что Дарьяуголовницей не является. Спасибо тебе за это, ты оказала мне огромную услугу.Теперь я могу спокойно смотреть в глаза своим друзьям и без опаски ходить к нимв гости вместе со своей подружкой, потому что благодаря тебе уверен, что непривел к ним в дом преступницу. И это все.

– И что? – нетерпеливо спросила Настя. – Дальше-точто?

– А вот это ты мне должна объяснить, что же дальше, –запальчиво воскликнул Александр. – В моем представлении дальше не должнобыть ничего. Однако что-то все время происходит, а теперь еще ты мне говоришь,что Дашке грозит какая-то опасность. Как прикажешь тебя понимать?

Настя вытянула ноги, почувствовав, как затекли мышцы. Постопам и щиколоткам сразу же ударил сырой холодный воздух, коварнопросачивающийся из-под балконной двери. Она протянула руку, сдернула с диванаклетчатый коричневый плед и набросила его на колени, закрыв ноги до самогопола.

– Саша, – устало повторила она, – я занимаюсьсвоим делом. Решаю задачки, отгадываю загадки, копаюсь в чужих секретах. Работау меня такая, понимаешь? Почему тебя это так беспокоит?

– Да потому, что дело выеденного яйца не стоит. И как ядолжен воспринимать все это? – Он ткнул рукой в стопки аудио– ивидеокассет, валяющихся возле телевизора. – Откуда это информационноепиршество? Тебе одной не под силу собрать столько информации. Значит, по этомуделу работают и другие люди.

– Значит, работают, – подтвердила Настя,вздохнув. – И что из этого следует? У тебя, видимо, есть своя версия. Яготова ее выслушать.

– Моя версия состоит в том, что с Дарьей что-то нечисто. Тыпытаешься ее «раскрутить», но мне об этом не говоришь, потому что если я узнаю,что она связана с преступниками, то немедленно порву с ней и у тебя уже небудет к ней никакого подхода. Пока она любовница твоего брата, ты можешь с нейобщаться, не вызывая у нее подозрений. Как только она станет для тебяпосторонней, у тебя не будет поводов для встреч с ней. Или ты считаешь менянедоумком и полагаешь, что если поделишься со мной информацией, то я немедленнопротреплюсь об этом Даше. Ведь если по делу работают вместе с тобой другиелюди, это значит, что дело-то действительно есть. Хоть убей, но я не поверю,что у вас на Петровке могут работать на голом энтузиазме, просто радилюбопытства или из готовности сделать одолжение лично тебе. Раз люди работают,значит, есть приказ начальства и реальное уголовное дело. Разве я не имею правазнать об этом?

– Не имеешь, – Настя обезоруживающе улыбнулась. –Не имеешь, Сашенька. В этом и состоит прелесть моей работы. Захочу – скажу, незахочу – не обессудь, но требовать информацию от сотрудника уголовного розыскаможет только его начальник. И то не всегда. У нас есть право на умолчание. Тыэтого не знал?

– Стало быть, тебе есть о чем умалчивать?

– Ну, сыщику всегда есть что скрывать, – рассмеяласьона. – А что, ты действительно так легко можешь бросить Дашу?

– Могу, наверное, – Саша пожал плечами. – Еслиузнаю, что она связана с криминалом, сделаю это немедленно.

– Она беременна, – внезапно сказала Настя, пристальновглядываясь в лицо брата.

– Да? – Голос его был почти спокойным. – Что ж,сделает аборт. Слава богу, сейчас это не проблема.

– Ты идиот! – взорвалась она. – Ты глупыйсамоуверенный эгоист! Она же любит тебя, любит! Ты в состоянии это понять? Оналюбит тебя и хочет родить от тебя ребенка. Она абсолютно чиста, она не имеет нималейшего отношения к криминалу, она чудесная, отважная, замечательная девочка.Тебе сказочно повезло, что она тебя любит. А ты несешь какую-то ерунду,называешь ее любовницей, уголовницей, говоришь о ней так, будто у тебяодновременно пять подружек и она лишь одна из пяти совершенно одинаковых иничего для тебя не значащих девиц. Подумаешь, одной больше – одной меньше!Может быть, никто и никогда не будет любить тебя так, как она. Это же как разто, чего тебе так не хватало и что тебе на самом деле нужно больше всего насвете. Ты сам загнал себя в угол, вбил себе в голову всякие глупости, женилсябез любви, будучи уверенным, что тебя судьба обделила. Куда ты торопился? Кудаспешил? Почему не подождал, не дал себе возможности найти СВОЮ женщину? Что,мир перевернулся бы, если бы ты женился не в двадцать два года, а в тридцатьдва? В твоем дурацком бизнесе свои правила, семейный человек – солидный человек,ему можно доверять. Ты создавал свое реноме, и в результате в двадцать шестьлет у тебя куча денег и такая же куча комплексов, и ты готов принести любящуютебя женщину в жертву этим двум кучам. К такому итогу ты стремился?

«Ну зачем я это делаю? – мысленно осекала себяНастя. – Ведь это жестоко. Надо было бы говорить с ним помягче. Или вообщене говорить. Какое мне дело до его любовных переживаний? Какое мне дело дотого, бросит он Дашу или нет? Но ведь он – мой брат. И у меня душа болит за него.Хотя, в сущности, какой он мне брат? Я и знаю-то его без году неделю. Но он такпохож на меня…»