К назначенному часу я укрылся в рододендронах. Этот кустарник потрясающе подходит для того, чтобы в нем прятаться, особенно как сейчас, в пору цветения. Полная невидимость, никто не заметит. Большинство моих школьных друзей именно под его прикрытием производили первые опыты с курением.

Вуди прибыл на пару минут раньше срока, уселся на скамью и начал листать забытую кем-то книгу. Посыпанная гравием дорожка никому не позволила бы подойти незаметно, потому я и выбрал это место. И точно, вскоре послышались легкие шаги, а вслед за тем нежный голосок Джорджианы.

– Порепетируем? – спросил Вуди.

– Ага, давай. Сидя или стоя?

– Лучше сидя. Больше похоже на задушевный разговор.

– Хорошо, – сказала Джорджиана. – Садись вот здесь, пусть Амби тебя сразу увидит, как только выйдет из-за поворота. А я тебя тогда поглажу по руке, вот так.

– Еще и говори чушь какую-нибудь.

– Ну да. Ох, Вуди, прямо не знаю, как тебе сказать… Я твоя сердцем и душой, мой отважный крикетист! Люблю твои глаза с тяжелыми веками, и твой благородный нос, и твое обаяние, и скромность…

– Джорджи, притормози!

– Что, переигрываю? Со мной бывает.

– Ну в общем, так и надо, наверное, чтобы сразу все было понятно.

– Может, мне тебя поцеловать? Вот так, в губы.

– Да, наверное… Овсянку маслом не испортишь.

А тем временем под сенью рододендрона в глубинах вустерской души бушевали противоречивые чувства. Что-то неприятно сжималось в животе, и я еле сдерживался, чтобы не выскочить из чертова куста и не сказать им, чтобы прекратили.

– А я тебя сурово отрину, – говорил Вуди. – Отпихну и скажу: «Брось эти затеи. Мое сердце принадлежит одной Амелии!»

– Тихо! Я слышу, она идет.

Джорджиана придвинулась ближе.

– Ах, Вуди, ты такой красивый, такой спортивный, ты Аполлон мяча и биты! Дай обвиться вокруг тебя!

Гравий хрустел уже совсем рядом. Джорджиана старалась вовсю.

– Дай потрепать твои волосы, цыпленочек! Обожаю тебя, Вуди, небесное создание! Позволь еще раз поцеловать твои восхитительные губы! Обними меня крепче, ну пожалуйста!

Я плохо рассмотрел сквозь ветки и листья, в какой момент все пошло не так. Одно могу сказать точно: пылкие влюбленные мигом отскочили друг от друга, увидев, что к скамье приближается не Амелия, а совершенно обалдевший Руперт Венаблз.

Ни за ужином, ни после мои услуги не понадобились. Похоже, вечер мне предстояло провести в одиночестве. В восемь светское общество уселось за стол, а я не мог больше оставаться на месте. Отправился в деревню и еще раз поужинал в «Зайце и гончих». Владелец до сих пор не забыл крикетного матча. Двинув ко мне по стойке бара полную кружку эля, он посоветовал:

– Держите лучше двумя руками. А может, я вам прямо к столику отнесу?

И чуть позже, подойдя принять заказ:

– У нас нынче на ужин кашка хорошая – размазня!

Я уже хотел возмутиться, но тут вспомнил, что не кто иной, как трактирщик, удалил с поля Сидни Венаблза. Стало быть, все-таки что-то хорошее в нем есть!

Столько случилось всякого с тех пор, как в прошлый раз я сидел здесь у окна и ел пирог с почками! И положительного среди этих событий не так уж много. Я спасся от тети Агаты с ее кошмарным сыночком Томасом, хотя какая-то часть моей души – признаюсь, очень маленькая часть, – испытывала стыд при мысли о том, что сказал бы мой покойный отец, знай он, как я увиливаю от встречи с его сестрой. В плюс можно записать еще успешный обман сэра Генри с домочадцами насчет нашего с Дживсом положения в обществе, хотя боль в пояснице не давала мне как следует порадоваться этому достижению.

Главная задача всей поездки так и не выполнена: не удалось помирить моего старого друга с любимой. Крах, фиаско, полный провал. Уж как я старался выручить Вуди и подогнать его мяч поближе к лунке, а он все равно застрял в бункере.

Не хотелось даже думать о возможных последствиях злосчастного плана «Б». Венаблз от природы человек спокойный, но кому приятно увидеть, как его невеста целуется с другим? Понадобится все судейское красноречие и весь светский такт, чтобы неутомимый путешественник поверил в истинное значение произошедшего.

А мне оставалось только отступить. С немалым облегчением упихал я на следующее утро запасную одежду и умывальные принадлежности в невзрачный саквояж Дживса. Попрощался с коллегами, причем с миссис Тилмен и миссис Педжетт – по-настоящему с теплым чувством.

– Я уверена, мистер У., скоро мы снова встретимся! – сказала миссис Тилмен.

– И тогда я вам еще пирог испеку, вот такой же, как мисс Джорджиана вам передавала, – пообещала миссис Педжетт.

– Надеюсь! Привет-пока! – сказал я, на что обе дамы от души рассмеялись.

В последний миг вспомнив, что я не должен осквернять могучую длань Бикнелла презренным металлом, я дотащил до машины чемоданы лорда Этрингема и затолкал их в багажник.

Собаки лаяли, но караван шел. Вишну Венаблз и его мем-сахиб уселись в колесницу с водителем, очень похожую на похоронные дроги. Леди Джудит собиралась после обеда уехать поездом. Дживс завел мотор, и мы уже готовы были в путь, когда подбежавший к машине сэр Генри просунул в окошко газету.

– Кстати, Этрингем, вам, наверное, захочется оставить у себя экземпляр «Мелбери-Курьер» с отчетом о матче? Только что принесли. Статья дурацкая, но фотография команды отличная.

Хрустя гравием, мы покатили прочь. Многое нужно было сказать, но я предпочел выждать, пока Мелбери-холл скроется вдали. Отъехав на безопасное расстояние, мы поменялись местами и шляпами.

– Рассказывайте, Дживс, какие были последствия у плана «Б»? Как себя вел младший Венаблз?

– Мистер Венаблз, сэр, уехал сразу после обеда.

– Наверное, проехал мимо «Зайца и гончих», как раз когда я там сидел.

– Вполне возможно, сэр. Его ждут в следующую субботу. Он собирается прочесть свои стихи на празднике.

– Он еще и стихи пишет?

– В пасторальном стиле, сэр.

– Интересно, как их воспримет публика из «Красного льва».

– Насколько я понял, у этих стихов есть одно несомненное достоинство – краткость.

– В отличие от книг о путешествиях.

– Вы к нему суровы, сэр.

– Но справедлив. Черт возьми, Дживс, я пока прочел, как будто сам пешком добрел до Пекина! Он мог бы так назвать очередную книгу. «На своих двоих в Сингапур». Значит, он пока не разорвал помолвку?

– Нет, сэр. Насколько можно понять, мистер Венаблз весьма обеспокоен, однако не хочет, как принято выражаться, потерять лицо. Он дал мисс Мидоус два дня на объяснения.