– Строго он, ага? А что насчет Вуди?

– Джентльмены и до инцидента относились друг к другу без особой сердечности. Мистер Венаблз считает, что проигрывает на фоне спортивных достижений и непринужденных манер мистера Бичинга.

– Вуди же не виноват!

– Безусловно, сэр. Но, возможно, эти опасения мистера Венаблза пойдут на благо всем заинтересованным лицам.

– То есть он два раза подумает, прежде чем устраивать скандал и позориться?

– Именно так, сэр. Впрочем, если он решит, что и так унижен сверх всякой меры…

– Хотите сказать…

– Мисс Мидоус дала мне понять, что продолжение помолвки отнюдь не гарантировано.

– Значит, прощай горячий парень Хикори? Здравствуй, классная доска, мел и полный шкаф розог?

– Похоже на то, сэр.

Когда мы вернулись в Беркли-меншенс, я предоставил Дживсу распаковывать вещи и проверять, не пристроил ли юный Томас ведро с водой над дверью в спальню, а сам поехал к «Трутням», обедать.

Собратья по клубу меня осудят, если я выдам читающей публике подробности его внутреннего убранства, но хотя бы в общих чертах, наверное, нужно обрисовать помещение, чтобы вы представили себе атмосферу. Клуб «Трутни» сочетает величественность с некоторой долей уюта. На мраморную лестницу пошла, наверное, половина Каррары. В нижнем этаже имеются площадки для игры в сквош и плавательный бассейн. Чаще всего наши собираются в баре на втором этаже, где по стенам развешаны портреты прежних «Трутней», среди которых несколько министров и принцев крови. А самое оживленное место – Утренний зал длиной чуть больше двадцати двух ярдов. На этом расстоянии как раз удобно прицельно кидать булочки в пирог, установленный на буфете. Поменьше размерами салон Пчелиной царицы и комната, где играют в карты. Случается, там приобретают или теряют целые состояния. Этажом выше, по слухам, находятся жилые комнаты для членов клуба, приезжающих издалека.

Когда я пришел, время обеда уже миновало, но всегда можно взять порцию кеджери или запеканку с мясом и стаканчик чего-нибудь соответствующего в баре на нижнем этаже – такой уютный уголок, обшитый деревянными панелям и трудноступный, как девятнадцатая лунка на поле для гольфа в шотландских предгорьях.

Туда я первым делом и направился. Мне повезло – там как раз сидели Боко Фитлуорт и Фредди Оукер. Оба – из немногочисленных писателей клуба «Трутни». Боко сочиняет то, что называется добротной популярной литературой, – воодушевляющие приключения для широких масс, а Фредди строчит всякую чушь об «истинной любви» для дамских еженедельных журналов, под псевдонимом Алиция Сеймур. Объединяет их общая страсть к сплетням об издательских делах – у кого из знакомых тиражи больше и авансы жирнее.

Они любезно поделились со мной остатками кларета, после чего мы перешли на кофе и сигары.

– Хорошее говорят о «Пирсон Лейн», – заметил Фредди. – Они предложили чудовищную сумму за мемуары сэра Эдварда Грея.

– Все-таки лучше всех платят «Смит и Дюран», – отозвался Боко. – А еще у них в художественной редакции новенькая работает – говорят, умище, как у Джейн Остен, и внешность – как у Клары Боу[44].

– А не наоборот? – усомнился Фредди.

– Все точно! Милашка первый сорт и вообще хорошая девчонка, только ты мечтать-то не спеши, друг. Она выходит замуж за одного писателя, у них в издательстве публикуется. Такой Венаблз.

– Который о путешествиях пишет?

– Вот-вот. По чугунке к черту на рога, и так далее.

– А как Нобби поживает? – спросил я Боко, в надежде увести разговор от щекотливой темы.

Нобби – это Зенобия Хопвуд, голубоглазая белокурая пигалица, с которой он обручился.

– Вы уже назначили день?

– Хотим обвенчаться на Рождество, но ее опекун сует палки в колеса.

Давние читатели наверняка помнят опекуна Нобби, а новичкам надо объяснить, что это главный мазохист во всей Англии – взял себе за образец того древнего грека, прикованного к скале; к нему еще каждый день хищная птичка прилетала, клевать его печенку на завтрак. Хотя это, может, еще цветочки по сравнению с несчастным безумцем Уорплесдоном – приковал же себя бедняга к тете Агате, да по собственной воле.

– Палки ставит опекун или его жена? – уточнил я.

– Оба, раз уж ты спросил. Я провел у них выходные, в Стипл-Бампли. Берти, иногда мне кажется, что твоя тетя не слишком меня уважает.

– Она тоже там была?

– Ну да. Надо было обсудить кое-какие практические детали.

– В Стипл-Бампли?

– Ну да.

– И Уорплесдоны там были?

– Зачем бы иначе я туда потащился!

– В Бампли-холле?

– Берти, они там живут.

– А юный Томас?

– И он тоже. А почему это тебя так удивляет? Если бы ты хоть раз в жизни был помолвлен дольше сорока восьми часов, ты бы знал, что умасливание родственников – неотъемлемая часть процесса. И поверь, умаслить Уорплесдонов непросто. Масла уходит прорва, целое стадо коров столько не произведут.

– Да нет, – ответил я, рассеянно тиская лимон. – Просто я специально уехал в Дорсетшир, чтобы предоставить тете Агате квартиру на выходные. А ты говоришь, она была в Эссексе. Странно как-то…

– Передумала, значит, – вмешался Фредди Оукер. Ему уже наскучил наш разговор о родственниках. – Подумаешь, загадка мироздания! Кто-нибудь хочет сыграть в бильярд?

Час или два спустя по Беркли-сквер шагал крайне задумчивый Бертрам. Я с тех пор, как вернулся с Лазурного берега, ощущал себя второстепенным персонажем детективного романа – тем самым типом, что всегда на шаг отстает от знаменитого сыщика и постоянно задает дурацкие вопросы, чтобы просветить особо тупых читателей. Как будто я стал пешкой в игре преступного гения. Словом, вы поняли: я чувствовал, что мной управляют Неведомые Силы.

Как приду домой, первым делом позвоню Вуди, решил я. На этот раз меня не так сильно пугал расквашенный нос или пара сломанных ребер, ведь второе фиаско произошло не только по моей вине, но и по вине Джорджианы – да, если уж на то пошло, и самого Вуди. И под угрозой оказались свадебные планы не пары Бичинг – Хаквуд, а Мидоус – Венаблз. Разведаю у него последние новости на этот счет и приступлю к расследованию «Дела о пропавшей тетке».

Я так углубился в размышления, что ничего не видел по сторонам. Внезапно автомобильный гудок заставил меня скакнуть на тротуар – оказывается, я, сам того не замечая, не вовремя собрался перейти дорогу. Меня мучило назойливое подспудное ощущение, что все эти загадочные неясности каким-то образом увязаны между собой.

– Хей-хо, Дживс! – крикнул я, войдя в родную квартиру. – Не найдется ли у вас чашечки душистого индийского чая?