По мере атрофии других областей коры лобных долей при семантической деменции поведенческое подавление устраняется, и пробуждается импульсивность. Например, человек может бросить привычную и успешную работу и неожиданно стать бродячим художником. Больные оставляют свои семьи, уезжают за границу и начинают вести богемную жизнь творческих личностей. Представляется, что они совершенно не боятся последствий. Один мужчина уехал в отдаленный и небезопасный район в Центральной Африке, чтобы заняться новым для себя делом – фотографией, и был вскоре арестован местными военными властями. Правда, к счастью, ему удалось вырваться.

Эти случаи не являются материалом отдельных, не связанных между собой, историй болезни. В одной серии исследований было показано, что новые музыкальные или визуальные способности обнаружились у 17 процентов из шестидесяти девяти больных лобно-височной деменцией всех типов, в большинстве – с семантической деменцией. Конечно, это выходит далеко за рамки только художественных способностей, и даже за пределы их блистательности. Речь идет о способности к воплощению и самовыражению. «Мышление одинокого ковбоя» – это была прочитанная мною история заболевания, которая заставила меня задуматься о том, как часто пропускают это самовыражение. У вышедшего на пенсию металлурга в возрасте шестидесяти трех лет развилась лобно-височная деменция. Он махнул на себя рукой и предался безудержному обжорству. Сначала он пропускал слова в предложениях, а потом вообще перестал связно говорить. К семидесяти годам это был немой человек, апатичный, неэмоциональный и, казалось, совершенно не понимавший, что происходило вокруг него. Однажды, исчерпав все возможности достучаться до мужа, жена положила перед ним несколько карандашей. Так больной начал рисовать. После этого он каждый день делал наброски, в одно и то же время суток. Чаще всего он рисовал лица женщин с заплетенными косами. Эти картины лечащий врач, доктор из госпиталя «Бельвю» во французском городе Сент-Этьен, назвал реалистичными, насыщенными красками, детально прорисованными и символическими. Несмотря на потерю дара речи, больной сохранил способность к рисованию в красках с соблюдением техники рисования, деталей и перспективы. Физические черты портретов были реалистичны и пропорциональны. Больной нарисовал типичного ковбоя. Родственники подтвердили, что в возрасте между двадцатью двумя и двадцатью пятью годами он работал на фабрике и носил стетсоновскую шляпу. Товарищи по работе прозвали его поэтому «ковбоем». Когда больному сообщили о смерти матери, он не выказал никаких эмоций, но вечером того же дня нарисовал церковь и голову покойника – очень выразительно и тщательно. До того, как жена положила перед ним карандаши, семья сомневалась, что больной «еще здесь». Глядя на его рисунки, они поняли, что он по-прежнему здесь, с ними, по крайней мере, в такой своеобразной форме. И все потому, что в один прекрасный день жена сообразила дать ему несколько карандашей.

Можно ли экспериментально воспитать креативность, основываясь на концепции «креативности, порожденной разрушением»? В 2004 году австралийские ученые использовали диагностическую технику, известную под названием транскраниальной магнитной стимуляции, для выключения лобно-височной области. В исследовании участвовали семнадцать человек. На фоне проведения процедуры их просили скопировать изображение лошади. Лошадь была выбрана, говорили авторы, потому что многие однобоко одаренные инвалиды любят рисовать лошадей и других копытных животных. Одним участникам выполняли транскраниальную стимуляцию на левой двигательной коре (это была контрольная группа), а другим – на левой лобно-височной коре (это была опытная группа). Некоторым участникам вообще не проводили ТМС. Участники, которым отключали лобно-височную область, демонстрировали наилучшие творческие способности.

Это улучшение художественных способностей, касавшееся, в первую очередь, верности изображения оригиналу и художественных достоинств, продолжалось всего несколько минут после приложения магнитного поля и проявлялось только во время стимуляции лишь у одного участника. Другие участники такого улучшения не выказали, может быть, из-за того, что процедуру надо каким-то образом усовершенствовать, или потому, что другие участники не обладали врожденными художественными способностями, или потому, что успех этого единственного участника был случайным. Ношение аппарата для транскраниальной магнитной стимуляции, который включают каждый раз, когда испытуемый взмахивает кистью, выглядит весьма неуклюжей и неэффективной попыткой стимуляции творческих способностей. Но может быть, вы предпочитаете кислотное путешествие? Для того чтобы помочь вам ответить на этот вопрос, я расскажу вам историю о Роберте Крамбе.

Приход

Стены шевелятся на ветру, как тонкий ковер. Пол колышется, как река. Складки и текстура ткани смотрятся великолепно и контрастно. Свет постепенно меняется. Сам воздух приобретает структуру и цвет, в особенности – в углах комнаты.

Рассказы о высвобождении зрительного восприятия характерны для больных с семантической деменцией и для любителей кислотных путешествий.

В конце пятидесятых годов психиатр Оскар Янигер изучал воздействие ЛСД (диэтиламида лизергиновой кислоты), тогда вполне легального препарата, на сотнях добровольцев, включая Кэри Гранта и Олдоса Хаксли. Цитата относительно колышущегося пола и шевелящихся стен взята из рассказа одного художника, участвовавшего в этих исследованиях.

Не было, однако, ни одного исследования, которое подтвердило бы идею о том, что прием ЛСД на самом деле усиливает творческие способности. Большинство примеров из пятидесятых и шестидесятых годов вращаются вокруг имен людей, которые и без того были прекрасными художниками, и которые на фоне приема ЛСД меняли лишь форму и стиль своего творчества. Эта ситуация порождает вполне законный вопрос: действительно ли лекарственные средства стимулируют творчество, или принимающие их люди уже изначально обладают художественными, литературными и прочими талантами?

Возьмем для примера комика Роберта Крамба. Вы, вероятно, помните его по его работам, если не по имени. Кот Фриц, Мистер Нэчурал, Старик Пуперу, Энджелфуд МакСпейд и Снойд. Его герои поначалу населяли андеграунд, а в конце шестидесятых стали мейнстримом поп-культуры. Крамбу принадлежит множество иллюстрированных слоганов, один из которых «Езди в грузовике!» Кроме того, известен его альбом рисунков. Обложка для альбома Джейнис Джоплин «Дешевый триллер» 1968 года тоже принадлежит ему, а, помимо этого, оформление альбома «Роллинг-Стоунз» стало девятым в списке лучших оформлений альбомов. Крамб отказался от платы компании «Коламбия Рекордс» за оформление обложки альбома «Дешевый триллер»: «Мне не нужна доля гнилых прибылей Коламбии».

Влияние ЛСД на творчество Крамба было исследовано в 2011 году в статье, опубликованной в «Журнале психиатрических лекарств» Мэтью Джонсом из Филадельфийского университета Темпла.

В середине шестидесятых Крамб экспериментировал с лизергиновыми путешествиями, а сам препарат он называл «размытой кислотой». Все началось с «… обычного ощущения – зрительных эффектов и расширения сознания до бесконечности. Но потом все вдруг неожиданно кончилось, словно размылось и потеряло контуры и четкие очертания, исчез звук. Исчезло все – это было очень странно, но не особенно страшно. Следующие пару месяцев я чувствовал себя, как тот парень в «Стертом мозге»… все было каким-то нереальным, как в сновидении». Именно в состоянии такого сновидения, в период между мартом и апрелем 1966 года, Крамб, как он сам говорил позже, отказался от идеи понять, чем он, собственно, занимается, и вместо этого создал серию комических лент. Восприятие было обострено, ассоциации размыты. «Это был гротескный калейдоскоп, сумасшедший и мишурный карнавал разорванных образов, разбросанных по поверхности действа… особенно если я просто сидел и просто пялился в пространство, как я часто делал. Было трудно работать в таком состоянии, я был по-настоящему сумасшедшим, натуральным психом. Я сидел, тупо глядя в пространство, на диване в квартире Марти, или бесцельно катался в автобусе по Чикаго. Эти дергающиеся персонажи рисованных мультиков, которые мне мерещились, были просто отвратительны. Они не были ни красивыми, ни поэтичными, ни духовными, они были похожи на бренчащее под рукой настройщика пианино, бренчание, которое вы не в силах прекратить. Это страшно раздражает. Но какое это было благо для моего рисунка! Именно в этот смутный период я зарисовал в блокноте всех моих будущих персонажей на следующие десять лет: Мистер Нэчурал, Флэйки-Фунт, Шаман-Хьюман, Снойд, Демоническая Стерва… Это был неповторимый опыт, такого я не испытывал никогда за всю мою жизнь. Это было, как религиозное провидение, радикально меняющее жизнь, но в моем случае это было психотическое проявление мрачной и темной стороны коллективного бессознательного Америки».[37]