равно придется вас учить, работы предстоит непочатый край.

— Фэб, если ты забыл, я не такой дурак, — хмыкнул Кир. — То, что они стареют не так — я вижу. Контроль действительно и стареет, и даже взрослеет — не так.

— Правильно, Сеть меняет ряд физиологических параметров, — согласился Фэб. — На всех уровнях. От гормонального, до мутационного. Она влияет на всё, в том числе и на различные группы клеток. Например, клетки кожи продолжают делиться, и кожа будет выглядеть относительно неплохо, то есть вид получится… не старческий, как ты понимаешь. Костная ткань — тоже в адекватном, ну, относительно адекватном состоянии, я ни разу не встречал Сэфес даже с намеком на остеопароз. Никакой ломкости костей, всегда хорошая хрящевая ткань… Смешно, да?

— Почему смешно? — не понял Кир.

— А потому что при этом — обычно сильный износ сердечной мышцы, например. Проблемы с печенью, причем они начинаются в относительно раннем возрасте. Почти всегда изношена поджелудочная железа, некрозы — обычное дело. Под конец жизни они вообще замедляются настолько, что почти ничего не едят, теряют чувствительность, живут с температурой около тридцати двух… всего и не перечислишь сразу. Нет логики, понимаешь? Ни в чём, в том числе и в старении. Ну не должно так работать тело. Много раз бывало с людьми Сэфес — одна почка старая, другая молодая, например. Как? Почему? Парные органы, должны стареть параллельно, но этого не происходит. Легкие — еще более странная картина. Верхушка — старая, нижняя доля — молодая. У рауф обычным делом был износ большого сердца, и прекрасная сохранность малого. Левое легкое, которое меньше, в отличном состоянии, зато изношено в хлам правое, большее. И так далее.

— А геронто Сэфес не…

— Очень редко, и всегда — с непредсказуемым результатом, — покачал головой Фэб. — Барды проходят, относительно удачно, ну, это ты в курсе. Сэфес… нет. Эти двое не проходили точно, ну, это ты и сам понял. Ни разу.

— То есть они, получается, остались в биологическом возрасте, — пробормотал Кир. — Слушай, а сколько им лет в итоге? Около ста двадцати?

— Примерно. Я бы сказал так — там будет разброс по состоянию органов от сорока до сотни.

— То есть, получается, геронто мы в любом случае проводим, так? — Кир задумался. — Вот только каким образом его…

— Пока не знаю, — покачал головой Фэб. — Проводим да, точно. Но пока, опять же, думать про это рано. Если будем проводить, то в несколько этапов, конечно. Посмотрим. Сейчас главное — на ответ выйти. И сыграть свои роли как нужно, в случае высочайшего посещения.

— Это да, — покивал Кир. — Знаешь, у меня какое-то странное чувство… хорошо, что среда непрозрачная, и почти ничего глазами не видно. У меня ощущение, что солнце… ну, там. В этой ванне. И в то же время — он тут. Я не понимаю, что чувствую.

— Я тоже, — Фэб тяжело вздохнул. — Саб, кажется, примерно так же, как мы с тобой. В недоумении. Вот уж кому я не завидую, так это ему, честно говоря.

Кир посмотрел на Фэба с большим сомнением. Сейчас они сидели рядом с блоками на операционных стульях. Делать было абсолютно нечего, показатели и не думали даже меняться, поэтому всё время дежурства уходило либо на подобного рода разговоры, либо на сон по очереди. Шла уже вторая декада таких бдений, и конца и края им видно не было.

— Если честно, я по сей день не разобрался, что он вообще такое, — произнес Кир. — Он очень странный. Очень.

— Да нет, не странный, — покачал головой Фэб. — Скажу тебе так: в других обстоятельствах он стал бы Встречающим, как минимум. Или сумел бы добиться высокой должности в официалке, причем не в агентуре. Но он многие годы старательно глушил и давил в себе то, что являлось его настоящим предназначением. А потом он налетел на наших — и кое-что распознал. То, что даже сам себе словами объяснить не сумел. И пошел за ними, причем, заметь, он по сей день себя винит в том, как с ними обошелся.

— Злой он все-таки, — Кир нахмурился. — И жестокий очень.

— Именно поэтому он, когда ты его колошматил, стоял, и даже закрыться не пытался, — Фэб посмотрел на Кира осуждающе. — Слушай, завязывай. Правда. Саб, он действительно непрост, но тут это будет только в плюс. И, кстати, ты заметил в нём кое-что интересное?

— Что именно? — не понял Кир.

— Он — похож. И на нас с тобой похож, и… — Фэб помедлил. — Вообще, мы все в каком-то смысле…

— Ты имеешь в виду Рдеса и Реаса, учителей этих вот? — Кир махнул рукой в сторону блоков с емкостями. — Они в считках уже очень старые. Конечно, можно модель сделать, и посмотреть, раз по генетике всё равно не посмотришь…

— На, смотри, я уже сделал, — хмыкнул Фэб. — Это возраст вокруг шестидесяти, если без геронто. И ты, и Саб, и я… создается впечатление, что мы родственники. Или, по меньшей мере, из одой линии. Ну, с тобой-то мне все понятно было уже давно, а вот Саб…

Кир пристально вгляделся в изображение, которое висело сейчас перед ним. Реконструкцию Фэб сделал для двоих учителей, и портретов, соответственно, тоже было два — один рауф оказался трехцветным, другой черноволосым. И, да, действительно, сходство прослеживалось. Но Кира больше удивило другое.

— Н-да, — протянул он озадачено. — Фэб, ты знаешь, что самое скверное?

— И что же? — поинтересовался тот.

— А то, что он похож на меня, — проворчал Кир.

— Кто?

— Саб. Мои мозги упорно от этого факта отнекиваются, но, кажется, деваться уже некуда, — Кир выглядел удрученным. — Ну или я на него, впрочем, какая на фиг разница? Слушай, выходит дело, что картинка-то по факту еще сложнее, чем мы думали. Так?

Фэб кивнул. Изображение двоих Сэфес исчезли, вместо них в воздухе повис трехмерный портрет Саба. А рядом — портрет Кира.

— Могу сделать наложение, — невозмутимо пояснил Фэб. — Хочешь?

— Ты еще по генетике что-нибудь расскажи, — хмыкнул Кир.

— А вот там как раз чисто. Но визуально — сходство есть, и еще какое. И со мной сходство есть. Показать?

— Я тебе