плечами.

– Забирают трофеи. Акалан говорит, мол, хочет иглы. Будет раздавать как подарки.

Эта мысль настолько мне отвратительна, что меня тут же выворачивает на лежанку, которую для меня устроила Бритта. Невольно вспоминаются старейшины с ведрами, готовые пустить мне кровь.

Бритта склоняется, ощупывает мой лоб.

– Ты как? Совсем холодная…

– В порядке, – хриплю, вытирая рот. – Просто еще немного усталая.

Она с подозрением кивает, и я вдруг кое-что вспоминаю.

– Девочка! – ахаю я. – Кто-нибудь ее нашел? В лесу была маленькая девочка.

Бритта недоуменно сводит брови.

– Ты о чем? Что за девочка?

– Та, что убежала, когда мы убили смертовизгов.

Бритта снова щупает мне лоб.

– Ты точно в порядке, Дека? В лесу не было людей, только мы.

– Но…

– Девочку мы бы увидели.

– Может, показалось, – неуверенно говорю я. – Я ужасно устала этой ночью. Наверное, это от истощения.

Бритта бросает на меня очередной, полный подозрения взгляд.

Я едва ли не вздыхаю с облегчением, когда к нам подходит Кейта. А потом вижу у него в руках нечто похожее на окровавленную шкуру смертовизга. Старательно ее избегаю, а он улыбается, глядя на меня сверху вниз. Наверняка он привык убивать смертовизгов, брать трофеи, как другие новобранцы. Поступал ли он так с самого детства? Желудок выворачивается от одной только мысли.

– Ты проснулась, – улыбается Кейта. – Рад, что ты поправляешься.

Он замечает, как я отвожу взгляд от шкуры.

– Это первый, которого я убил ночью, – поясняет Кейта почти застенчиво. – Собирался его похоронить. Странная привычка, знаю, но это кажется мне правильным, так что…

– Дека! Благодаря тебе мы их всех перерезали! – подходит к нам радостный Акалан, и я не сразу понимаю, чем это таким жутким горят его глаза: жаждой крови. – Ты и в самом деле повелительница смертовизгов.

– А мы – Смертобои! – весело добавляет Адвапа. – Дека посылает их нам, как скот на убой…

– И мы их уничтожаем! – заканчивает Ли с ухмылкой, приближаясь к Квеку.

Все они улыбаются. Меня почти пугает, насколько они счастливы. Насколько непринужденными они все кажутся.

И все это сделала я…

Что я натворила?

Я вскакиваю, не в силах больше выносить этот разговор.

– Что теперь происходит? – киваю я в сторону пещеры.

– Там зеризарды, – отвечает Адвапа. – Согнанные в загон, и все дела.

Не понимаю.

– Зачем смертовизгам зеризарды?

– Незачем. Они не держат животных в загонах, – раздается уверенный ответ Кейты.

Он кладет шкуру на землю и поворачивается к пещере, но затем снова смотрит на меня со странной нерешительностью в глазах.

– Что там? – Я придвигаюсь ближе.

Кейта прочищает горло.

– Там… люди, – наконец произносит он и, когда при мысли о той девочке у меня сжимается сердце, добавляет: – То есть тела. Но только у самого входа.

Я понимаю, что он пытается сказать, и к горлу подступает тошнота. Должны же смертовизги были куда-то складывать всех тех убитых.

– Со мной все будет в порядке, – хриплю я, шагая вперед. – Я видела и похуже.

Свои собственные конечности, разбросанные по полу…

Кейта кивает, следуя за мной.

В пещере, по меньшей мере, на двадцать градусов холоднее, чем снаружи, и витает до ужаса знакомый запах, металлический и сырой. Он исходит из угла у входа, где все залито темно-красным, а в грязи беспорядочно разбросаны странные коричневые силуэты.

Куски тел, как и сказал Кейта.

Вздрагиваю, внезапно ощутив ледяной холод. Я не могу больше смотреть. Боюсь увидеть то, что может оказаться головой маленькой девочки. Это, должно быть, останки той знати. Стараюсь не проверять, есть ли на них укусы. Говорят, смертовизги потом любят погрызть кости.

– Ты как? – спрашивает Кейта.

Я киваю, стараясь, чтобы лицо не застыло маской ужаса.

– Кажется, я успела отвыкнуть от холодов.

– Скоро снова привыкнешь, – говорит Кейта. – И… к мертвым телам тоже.

Бросаю на него удивленный взгляд.

– Вначале я тоже не мог на них смотреть. До сих пор иногда не могу. Некоторые зрелища никогда не даются легко, сколько бы лет ты ни провел на поле боя.

Я снова киваю. Его слова странным образом меня утешили.

– Давай проверим гнездо, – предлагаю я.

Пещера оказывается куда больше, чем я ожидала. Вместо тесноты и темноты я с изумлением обнаруживаю открытое пространство с высоченными стенами, которые, изгибаясь, переходят в высокий потолок. Сквозь маленькое отверстие струится слабый луч, освещая стадо зеризардов посреди пещеры. Они толпятся у корыта, поедая оттуда фрукты, и при виде нас возбужденно кудахчут. Кейта отходит к ним, а я продолжаю осматриваться.

Земля у стен разбросана рыхло, будто ее разгребали. Наверное, там спали смертовизги. Теперь я различаю их следы, отчетливые глубокие отпечатки изогнутых четырехпалых стоп. Нервно озираясь, я чувствую, как по телу пробегает легкое покалывание, откуда-то из глубин нарастает осознание. Оно не похоже на те дурные предчувствия, которые у меня иногда возникают.

На этот раз ничего не приближается. А как будто уже находится здесь.

Медленно поворачиваюсь к углу пещеры с маленьким темным проходом, что уходит глубже вниз. Оттуда исходит такое сильное ощущение, будто я погружаюсь в ндоли, хотя на самом деле полностью бодрствую. Зрение не обострилось, ничего не замерцало. Однако внутри меня вдруг простирается черный океан, распахивается золотая дверь, и позади нее перешептываются тайны.

Я тянусь к ней, соскальзывая по неровной, поросшей лозой тропе на еще одну, более узкую и глубокую, спешу, чтобы никто не бросился меня догонять. Я не знаю, куда иду, ощущаю лишь то, что должна следовать за этим странным, настойчивым чувством. Теперь океан внутри меня вздымается все выше. Я уже не уверена, что и правда бодрствую, но происходящее почему-то не похоже на ндоли, когда я тренирую голос. Это другое состояние.

Сознательное.

Вскоре я достигаю конца коридора и упираюсь в резной дверной проем. Подхожу к нему, хмурюсь. Что это?

– Дека! – неожиданно и громко звенит голос Бритты. – Дека, ты здесь?

Когда из-за поворота появляется ее знакомый силуэт, я шикаю:

– Тише!

Я чувствую, что это место священно – что мы не должны его тревожить. Затем к нам подходит Белкалис.

Я вздыхаю. Видимо, не такая уж я скрытная, как думала.

– Что это здесь? – оглядывается Белкалис.

– Не знаю, спроси Деку, – говорит Бритта и поворачивается ко мне, но у меня нет времени отвечать.

Осознание тянет меня вперед.

– Цыц, ведите себя тихо, – предупреждаю я, проходя через проем.

Дыхание тут же застревает в горле.

Эту часть пещеры создали человеческие руки – сразу видно по величественным резным колоннам и потолку, а также выложенному синим камнем полу. Но потрясает меня не это, а исполинские статуи. Они расположены в четырех углах зала, и все они женщины, по одной из каждой провинции Отеры. Об этом ясно говорят черты лиц и одежды.

Мудрая южанка в летящем одеянии, с угловатым и проницательным лицом. Кроткая северянка в мехах, округлая и улыбчивым лицом, и телом. Воинственная жительница востока, в чешуйчатой броне с головы до ног и крыльями на спине. По-матерински нежная женщина запада, с большим детородным животом и приветливым взглядом.

Все они выглядят вне возраста, они стары и юны одновременно. Они вздымаются под самый потолок, гиганты над нами, муравьями. Я шагаю к южанке и вдруг кое-что замечаю. То, что заставляет меня замереть на полпути.

Золотые вены.

Они выделяются на коже статуи почти неземным мерцанием – точно такие же, что струятся под моей кожей. Чем ближе я подхожу, тем сильнее покалывание, а с ним и осознание.

Встав рядом со мной, Бритта ошеломленно оглядывает статуи.

– Это что же…

– Золоченые… – заканчивает за нее вопрос Белкалис.

Можно даже не сомневаться, эти вены нельзя не узнать, как и остальное: беременный живот западной женщины, темную кожу южанки, бледное свечение северянки, чешуйчатую броню с крыльями той, что с востока.

– Они совсем не похожи на демонов, – потрясенно говорит Бритта. – Они выглядят как…

– Боги, – шепчу я, вспоминая все статуи Ойомо, которые когда-либо видела, сурово взирающие на нас из углов в храмах. – Они выглядят как боги.

– Кто будет поклоняться демонам как богам? – спрашивает Белкалис.

– Отчаявшиеся люди, – тихо отвечает