быть скрытной.

Теперь я охотник.

– Не издавать ни звука, – приказываю я, мой голос отдается гулким эхом, и знакомая сила течет из-под кожи наружу. – Спуститься сюда.

Оба смертовизга одновременно поворачиваются ко мне. Черные глаза распахиваются от удивления, а затем так же быстро стекленеют. Сердца замедляются, яркие ручейки крови становятся слабыми струйками. Когда чудовища начинают спуск, у меня вырывается вздох облегчения. Голос и правда работает!

Вскоре смертовизги уже на земле, и Кейта мигом с ними расправляется – отрубает им головы, прежде чем они хоть что-то сообразят. Я еле держусь, чтоб не вырвало, когда по воздуху расплывается мускусно-сладкий запах, и оттуда, где только что были головы, хлещет синяя кровь.

Вспышки. Кровь на полу. Взгляд отца. Взгляд Катьи…

Бритта похлопывает меня по плечу, а я отворачиваюсь от ненавистных воспоминаний. Я больше не в подвале, и никто здесь меня не обезглавит. Пока я беру себя в руки, ко мне подходит Кейта, выискивая малейшие признаки усталости. Я все еще не нашла способ побороть измождение, которое охватывает меня всякий раз, когда я использую голос. Я уже его чувствую – зыбкую слабость, что растекается по конечностям. Я не смогу долго оставаться на ногах.

– Отличная работа, – говорит Кейта. – Они даже ничего не заме…

Шелест ветвей выдает чье-то движение. Развернувшись, натыкаюсь на черные глаза смертовизга, что выглядывает из-за ближайшего дерева. Чудовище в ужасе замирает, увидев тела мертвых собратьев.

Он разевает пасть, но издает лишь жуткий булькающий звук, когда нож, вонзившись в горло, пригвождает его к стволу. Белкалис опускает руку, но ее клинок, увы, не успел. По джунглям эхом разносится предсмертный крик чудовища. На мгновение мы с Кейтой смотрим друг на друга, надеясь на чудо, что мы в безопасности, что остальные твари не пробудились.

И тогда раздаются вопли, один страшнее другого, такие пронзительные, что я слышу их даже сквозь шлем. Отбрасываю его в сторону, пытаясь разобрать, откуда они доносятся. Визг не причинит мне самого страшного, а все то время, что я провела в пещерах с Трещоткой и другими, только прибавило мне стойкости.

Туман сгущается, разъяренные смертовизги источают все больше холодной дымки, и Кейта, схватив меня, бежит в сторону остального отряда.

– Бесконечность их побери, тварей слишком много! – шипит он, ускоряясь.

Пытаюсь за ним угнаться, но каждый шаг – это битва с усталостью, что тянет меня вниз.

– Я понесу! – подхватывает меня Бритта, будто я совсем ничего не вешу.

– Не выпускай ее из рук! – отзывается Кейта и обнажает меч.

Капитан Келечи уже готов.

– Мечи наголо! – командует он, как только отряд собирается вместе.

Бритта ставит меня в середину круга, который тут же смыкается спина к спине, ощетинившись мечами в сторону наступающей угрозы. Вокруг нас туман уже похож на пелену, одни мерцающие силуэты скачут по ветвям, другие пробираются сквозь подлесок. Мое тело наливается такой тяжестью, что я едва держусь на ногах. Сводит каждую мышцу.

– Чтоб никаких щелей! – выкрикивает капитан Келечи.

– Есть, – хриплю я, и язык заплетается, а я с трудом держу глаза открытыми.

Однако теперь это не имеет значения, потому что смертовизги уже здесь, в темноте бесшумно скользят их высокие силуэты. Тварей по меньшей мере штук тридцать – больше, чем я встречала за всю жизнь, и обостренные благодаря ндоли чувства открывают мне их раскаленное добела яростное сердцебиение на фоне серебристого сияния шкуры. Завидев мертвые тела друзей, они снова поднимают крик, одновременно страдальческий и злой, он вгрызается в уши. Однако мне не становится хуже, нет той жгучей агонии, что когда-то выжигала мозг.

Визги достигают апогея, когда вперед выступает самый крупный смертовизг, серебристая чудовищность с белыми отростками-иглами по всей спине. Он очень похож на Трещотку, но обитатель клетки и близко не так страшен, как это громадное, властное чудовище. Он совершает какое-то движение, и его собратья неторопливыми, выверенными движениями начинают нас окружать. Слежу за ними, а глазам так тяжело, будто я держу их открытыми под водой.

Как только все занимают свои места, серебряный смертовизг поворачивается к нам и со сверкающей в глазах ненавистью проводит лапой поперек горла. Смертовизги разражаются низкими, гортанными звуками. Посыл ясен: они намерены убивать нас медленно и мучительно.

– Ойомо правый, вы это видели? – хрипит Квеку. – Видели, что оно сделало?!

– Они нас убьют, – шепчет перепуганная Бритта. – Они всех нас убьют.

В ее голосе столько ужаса, что ему удается пробить сокрушающую меня волну изнурения. Я должна что-то сделать, должна попытаться. Смертовизгов слишком много, чтобы надеяться на победу в честном бою. Вдыхаю, изо всех сил стараясь нырнуть глубже в ндоли, стряхнуть щупальца усталости, которые все плотнее меня обвивают.

– Ты можешь взять их под контроль, Дека? – шепчет капитан Келечи.

Я сглатываю, язык едва ворочается от страха и изнеможения:

– Попытаюсь.

Капитан крепче стискивает меч.

– Не пытайся – делай.

Я киваю, закрывая глаза, проваливаясь еще глубже в темный океан своего подсознания. Туда, где как всегда шепчет мне тот самый голос, смесь моих собственных мыслей и бурлящей внутри меня мощи. Тянусь к нему, к золотой двери, которую он мне предлагает, и почти сразу чувствую, как по венам растекается сила.

Улыбаюсь, позволяя ей меня напитать. Я не позволю друзьям умереть – не здесь и не сейчас.

– Не двигаться! – приказываю я, источая волны мощи. – Замереть неподвижно!

И каково мое удивление, когда сердцебиение смертовизгов тускнеет, серебристая пульсация становится тускло-серой. Их глаза стекленеют, а тела застывают, неспособные пошевелиться. В джунглях воцаряется тишина, и весь отряд в благоговении уставляется на меня.

– Ойомо сохрани! – охает новобранец, и этого хватает, чтобы вывести капитана Келечи из оцепенения.

– Чего ждете? Вперед, прикончить их!

Все тут же срываются с мест. Набрасываются на неподвижных смертовизгов, а те так и стоят, отчаянно моргая, один за другим оставаясь без головы. Внутри меня вдруг поднимается что-то темное, удушающее. Смертовизги совершенно беззащитны, даже пальцем шевельнуть не могут, пока их рубят на куски – устраивают кровавую бойню. Я оседаю на землю, больше не в силах держать собственное тело, наблюдая, как землю пропитывают реки крови.

Куча обезглавленных тел превращается в целую гору, и меня охватывает отвращение. Когда луна исчезает за холмом, воздух уже полностью пропитан вонью, и с каждым вздохом к горлу подкатывает тошнота.

Наконец побоище завершено, и сестры по крови, даже их уруни, все радостно обнимают и расцеловывают меня, пока я, совершенно неподвижная, лежу на земле.

– У тебя получилось, получилось! – счастливо голосит Бритта.

– Клянусь бородой Ойомо, Дека, ты нас спасла, – вторит ей Белкалис и вдруг хмурится. – Дека, твои глаза…

– Знаю, – сипло выдавливаю единственное слово, ведь меня уже утягивает темнота.

Когда я наконец позволяю себе ей поддаться, я замечаю кое-что, чего не видела ранее. Маленькую смуглую девочку, примерно лет одиннадцати, в белой сорочке, что развевается, когда она бросается от нас прочь, в глубь леса.

– Девочка… – хриплю я.

И все окутывает мрак.

23

Когда я просыпаюсь, стоит раннее утро, и мы теперь снаружи ныне пустующего гнезда смертовизгов. Отряд еще должен убедиться, что ни одному чудовищу не удалось спрятаться, поэтому после охоты мы всегда должны разбить поблизости лагерь. Как и все, что окружает смертовизгов, земля здесь влажная и холодная, и я дрожу.

– Проснулась! – ахает Бритта, когда я сажусь.

Она стоит рядом со мной на коленях, глаза припухли и покраснели от усталости. Не сомневаюсь, что Бритта не спала всю ночь, как и остальные, кто прочесывал окрестности.

– Да, – хрипло отзываюсь я, оглядываясь.

В ноздри бьет запах крови смертовизгов. Давлюсь рвотным позывом, содрогаюсь, когда вижу сваленные рядом туши. Их окружают новобранцы, над серебристым склонились Акалан и Квеку, сосредоточенно хмурясь. Различаю у них в руках ножи, они двигаются…

– Что они делают? – в ужасе спрашиваю я Бритту.

Она пожимает