После этих потрясений Каридад словно подменили. Уговоров больше не потребовалось. Со свойственной ей энергией она засобиралась в путь. На вопрос французского консула о цели поездки ответила: «Дети — Монсеррат и Хорхе — нуждаются в моей помощи. В годы войны они очень страдали, особенно сын, пробывший в немецком концлагере четыре года». На вопрос об источнике доходов ответила: «Имею состояние на Кубе». Чтобы обновить свой кубинский паспорт, Каридад добилась приема у посла и очаровала его своими манерами, светскостью, знанием закулисных сторон жизни в Гаване, подробно поведала о родственных связях с состоятельными людьми на острове.

В начале октября 1945 года «Кира» обменялась прощальными письмами с сыном, а 24-го числа того же месяца в нью-йоркском порту поднялась на борт парохода.

Между тем обстановка вокруг советского посольства постепенно накалялась. Антисоветская кампания набирала силу. Едва ли не каждый шаг наших дипломатов незамедлительно расценивался как «подрывная деятельность». Это отпугивало мексиканцев. Незаметно подкрадывалась холодная война. Наработанный американцами опыт нейтрализации нацистской агентуры на континенте пригодился теперь в отношении советских учреждений.

«Морнар»-Меркадер установил дружеские отношения с секретарем-делопроизводителем тюрьмы. По мнению Рамона, его можно было использовать для организации побега. Но тот поставил условие: бежать вместе и прямиком в Советский Союз. Этого секретаря «группа помощи» раньше изучала и не могла с уверенностью поручиться за его надежность. Такое бывает. Полная непроницаемость. Поэтому «Гному» рекомендовали: ни в какие переговоры с секретарем не вступать. Впоследствии выяснилось, что это предостережение было не лишним. Американцы готовили крупную провокацию по захвату Рамона и «группы помощи».

Полицией было установлено демонстративное наблюдение за руководителями мексиканской компартии. Генеральный секретарь МКП с тревогой делился своими опасениями в советском посольстве: реакция готовит общественное мнение к полицейской акции по разгрому левых организаций. Ожидалось нападение на штаб-квартиру компартии. Вступление в МКП Давида Альфаро Сикейроса в мае 1946 года тут же ознаменовалось слежкой. Просил о восстановлении в партии Диего Ривера. Его приняли «с испытательным сроком», потому что «троцкистские завихрения» Риверы помнили многие. Художник оправдывался, говорил, что Троцкого «пригрел» сознательно, чтобы «друзьям Советского Союза» было легче следить за ним. Насколько он был искренен, возвращаясь в МКП? Известно, что Диего собирался написать заявление о вступлении в партию ручкой Троцкого, которую Фрида Кало берегла как «исторический сувенир». Ручку Диего так и не получил: в «новых исторических условиях» Фрида не одобряла политически двусмысленных поступков мужа. На подрамнике в ее мастерской стоял холст с незавершенным портретом Сталина, ее новым кумиром. За Фридой и Диего тоже следили.

Один из участников уотергейтского скандала Ховард Хант поведал в своих мемуарах о том, как он работал в резидентуре ЦРУ в Мехико в 50-х годах. Рутинным делом были нелегальные проникновения в помещения миссий «народных демократий», незаконные прослушивания, склонения к побегам «во имя свободы», дезинформация. Оперативникам ЦРУ помогали американские предприниматели, осевшие в стране, мексиканские журналисты и политики, желающие «заработать», беглецы из компартий. Довольно подробно Хант рассказал о деятельности аппарата ЦРУ, работавшего «бок о бок» с плотной сетью агентов Гувера, «которые с начала Второй мировой войны по декрету президента Франклина Делано Рузвельта превратили Латинскую Америку в протекторат ФБР». Об усилении американских спецслужб в Мексике в советском посольстве знали. Решению дела «Гнома» это, конечно, не способствовало.

Время шло, и Рамон постепенно свыкся со своим положением. Он не испытывал дискомфорта в тюрьме. Жил в просторной одиночной камере со всеми удобствами, даже с телевизором. Два раза в неделю его навещала жена. Меркадер все с меньшим интересом выслушивал очередные предложения по организации побега. После смерти Сталина таких предложений больше не поступало. И это радовало узника. Он не исключал, что под предлогом побега его попросту собирались убрать. С 1953 года в высшем руководстве СССР начался перманентный период ожесточенной борьбы за власть. Меркадер был отнесен этими людьми к «нежелательным свидетелям», по удачному выражению Павла Судоплатова, хлебнувшего тюремной баланды из-за «парт-разборок». Партийные иерархи не хотели вспоминать о существовании «Гнома» в далекой Мексике. Старые сталинские делишки. Мало ли что может наговорить и натворить Меркадер, этот наемный убийца. Он получает денежный пенсион? Получает. Жалуется на что-нибудь? Нет, не жалуется. Ну и хорошо. Пусть сидит. Знал, на что шел…

На свободу Рамон Меркадер вышел в мае 1960 года и был тут же переправлен в Советский Союз. Изредка виделся с матерью. По свидетельству брата Луиса, Рамон так никогда и не простил мать: «По ее вине я провел лишних шестнадцать лет в тюрьме».

Каридад умерла в 1975 году в своем доме во Франции. Рамон пережил ее на три года. Уходил он из жизни в муках — от рака костной ткани. Оба до самой смерти получали пенсию от КГБ. Надгробья на их могилах были также установлены за счет КГБ: ее — на парижском кладбище Пантин, а его — на Кунцевском в Москве…

* * *

Гибель Троцкого довольно быстро стала перевернутой страницей истории. В Европе шла война, весь мир с тревогой наблюдал за воздушными сражениями над Англией. Ежедневно в газетах и в радиоэфире появлялись сообщения об успешных торпедных атаках гитлеровских субмарин против английских судов.

После завершения операции «Утка», когда стало ясно, что «осложнений» не последует, руководство НКВД решило поощрить ее основных участников. Под грифом «Сов. секретно» 6 июня 1941 года на имя Сталина в ЦК ВКП(б) СНК СССР был направлен следующий документ:

«Группой работников НКВД в 1940 году было успешно выполнено специальное задание. НКВД СССР просит наградить орденами Союза ССР шестерых товарищей, участвовавших в его выполнении. Прошу Вашего решения. Народный комиссар внутренних дел Л. Берия».

Сталин взял листок приложения с перечнем имен исполнителей, внимательно просмотрел его и написал: «За (без публикации)». Все остальное было формальностью. Через десять дней Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР были награждены орденами Ленина — Каридад Рамоновна Меркадер и Наум Исаакович Эйтингон. Орденом Красного Знамени — Лев Петрович Василевский и Павел Анатольевич Судоплатов, орденом Красной Звезды — Павел Пантелеймонович Пастельняк и Иосиф Ромуальдович Григулевич.

* * *

Когда улягутся страсти, связанные с операцией «Утка», отгремят сражения Второй мировой войны, уйдет в мир иной Сталин, а «реальный социализм», управляемый партийной номенклатурой, деградирует и развалится от собственной тяжести, образ «печального рыцаря перманентной революции» Троцкого приобретет своеобразную привлекательность. Место его гибели будут посещать не только члены маргинальных партий троцкистского толка, но и туристы из бывшего Советского Союза. Они будут прибывать в Койоакан, кто своим ходом, кто на туристических автобусах, бродить по аккуратно выбеленным помещениям особняка, рассматривать пулевые выбоины в стенах, задумчиво стоять у могилы большевистского вождя. Редкий посетитель возложит на нее цветы. Ведь Троцкий не всегда был жертвой: он виновник тысяч смертей в России после Октябрьской революции 1917 года.