Джоанна споткнулась и чуть не упала, когда увидела лорда. Но так приятно было видеть, каким удивленным и довольным стало его лицо, как заблестели глаза, когда он увидел, каких успехов добился сын.

Одно это стоило непростой работы, проделанной ей за последние три месяца, тем более что лучшую награду она уже получила – состояние Майлза медленно, но неуклонно улучшалось.

Наконец Джоанна достала шелковое вечернее платье. Сделала она это с некоторым сомнением, но, похоже, только это платье и подходило для предстоящего обеда. Зеленый лиф и юбка в сине-зеленую полоску были в хорошем состоянии и выглядели весьма привлекательно. Хотя, конечно, о соответствии последней моде говорить не приходилось. Ведь это платье было сшито вскоре после их с Космо свадьбы.

Эта мысль пробудила воспоминания о тех счастливых месяцах ее жизни. Джоанна ясно, как наяву, увидела восхищенного Космо в тот день, когда впервые надела это платье, и даже услышала его мягкий нежный голос: «Ну же, bella, покружись немного, дай мне полюбоваться на тебя. О, неужели это правда, что я сумел заполучить такую красавицу и она моя и только моя? О, Джоанна, ты сделала меня таким счастливым! Любой мужчина был бы горд назвать тебя своей. Но остальные могут только мечтать об этом, а мне, единственному на земле, так повезло, что ты стала моей…»

Джоанна прикусила губу, чтобы не заплакать. Космо… Каким же хорошим и нежным мужем он был. Она непроизвольно провела пальцами по мягкой ткани платья, будто прикоснулась к мужу.

Она мысленно представила Космо: шапка жестких седых волос, орлиный нос, умный взгляд больших глаз, излучающих тепло и нежность. Он был таким мудрым и сильным, таким понимающим, и даже когда у нее возникала потребность в уединении, относился к этому совершенно спокойно и не настаивал в такие дни на общении.

Если сравнивать его с Гаем де Саллиссом, то трудно найти двух менее похожих людей.

Неожиданно в комнату проникла полоска света, дверь тихо скрипнула, и на пороге появилась Уэнди.

– До меня дошла новость, что вы сегодня обедаете с его светлостью, и я подумала, что вам может понадобиться кто-то, кто мог бы помочь одеться по этому случаю. Вот я и пришла, – сообщила она, заговорщически подняв брови, и вошла в комнату.

Джоанна усмехнулась. Уэнди никогда не жеманничала и говорила то, что думает. Честно говоря, именно благодаря этому она и была ее любимой горничной.

– Выбрось из головы сладострастные подозрения, Уэнди. Здесь не о чем говорить. Его светлость просто хочет узнать подробнее об успехах Майлза, а совместный обед для этого весьма удобен.

– Может быть и так. Но что-то в вашем лице, ваша светлость, говорит мне, что предполагается и нечто большее.

– Что такое с моим лицом? – спросила Джоанна, надеясь, вопреки очевидному, что ее нервное состояние внешне никак не проявляется.

Меньше всего ей хотелось, чтобы Уэнди или кто-то еще усмотрел в предстоящем обеде скрытый смысл, которого в нем вовсе не имелось.

– Ничего особенного, чего бы не было в нем раньше. Однако этого особенного стало чуть-чуть больше, – сказала Уэнди с хитроватой улыбкой. – О! Вы наденете это платье? Отличная вещь, вне всяких сомнений. – Она пощупала пальцами шелк. – Итальянское, да?

– Да, – сказала Джоанна, положив платье на кровать.

– Мм… Выглядит намного лучше, чем все, что вы носили до сих пор. Готова поспорить на месячное жалованье, что его светлость обалдеет, когда увидит вас в этом наряде. О, только взгляните на этот вырез! Его светлости будет о чем помечтать…

– Уэнди, прекрати, пожалуйста! – раздраженно прервала ее Джоанна, доставая из сундучка пару шелковых чулок. – Чем болтать, лучше помоги мне с корсетом.

– О, если вы решили вновь надеть корсет, то в самом деле происходит нечто серьезное, – констатировала Уэнди, подмигивая.

Джоанна покачала головой.

– А как, позволь спросить, каждый день носить корсет, если в эту ужасную штуку меня некому затянуть? Мисс Фитцвильямс помогала, но она уехала, с тех пор корсет и лежит без дела.

– Что ж, поднимите-ка руки, – сказала Уэнди и уже через секунду принялась затягивать шнуровку.

– Ух, – шумно выдохнула Джоанна. Корсет так сильно обтянул ее фигуру, что стало трудно дышать. – Достаточно, Уэнди! Если ты потянешь еще немного, я на обеде хлопнусь в обморок прямо в тарелку.

– Я знаю еще кое-кого, кто упадет в тарелку, лишившись сознания, если я затяну как следует, – шаловливо хихикнула горничная, однако шнуровку слегка ослабила. – Вот теперь готово.

Джоанна не без усилия подняла руки, и Уэнди помогла ей надеть платье.

– Очень мило. Наконец-то вы выглядите, как положено контессе, – констатировала она, оценивающе осмотрев Джоанну. – А теперь пора подумать, что можно сделать с вашей прической.

– А ты что, и в прическах разбираешься? – спросила Джоанна.

– Абсолютно не разбираюсь, – призналась горничная, продолжая, однако, довольно улыбаться. – Но если вы подождете пару секунд, я найду человека, который разбирается. – Она подошла к двери и высунула голову в коридор. – Шелли! – закричала она. – Мы готовы к встрече с тобой.

Шелли? Основной обязанностью этой служанки являлась забота о многочисленной серебряной и медной посуде, и Джоанна даже подумать не могла, что она что-то понимает в парикмахерском искусстве.

Шелли появилась через пять секунд. В руках у нее был небольшой чемоданчик, очень похожий на тот, в котором она хранила свои приспособления для чистки посуды.

– Добрый вечер, ваша светлость, – бодро приветствовала Шелли. – Позвольте-ка взглянуть на вас. О, разве вы выглядите не достаточно хорошо? Что ж, тогда займемся вашей прической. Только лучше бы вам присесть к туалетному столику, иначе мне понадобится лестница.

Джоанна послушно села. То, что с ее волосами вообще можно что-то сделать сейчас, было весьма сомнительно, но не хотелось обижать Шелли отказом. В конце концов, если что-то получится не так, еще есть время исправить.

Откровенно говоря, Джоанну очень тронул сам факт заботы о ее внешности, которую неожиданно проявили Уэнди и Шелли. Уже давно никто так не хлопотал вокруг нее. Со слугами она чувствовала себя вполне комфортно, нашла с ними общий язык и считала себя и их членами одной семьи. Однако Джоанна не ожидала, что они отнесутся к ее маленьким проблемам с такой заботой.

Растроганная этим, она с трудом сдерживала слезы благодарности.

Между тем пальцы Шелли с большой ловкостью разбирали и укладывали пряди волос, а Уэнди скакала вокруг и, не умолкая, комментировала действия Шелли и давала советы, что той следует и что не следует делать. Шелли с чем-то соглашалась, в чем-то возражала. Со стороны это выглядело как шутливая перебранка двух сестер, озабоченных важным для обеих делом.

Джоанна, наблюдавшая за действиями Шелли в зеркале, демонстрировала свое удовлетворение легкими вздохами. Нервы совершенно успокоились. Семья для нее всегда была главным на свете, и то, что в Вейкфилде она могла ощутить себя членом небольшой, но сплоченной семьи, казалось настоящим подарком судьбы. Членами этой семьи наравне с ней были Тумсби и Уэнди, Шелли и Диксон, Маргарет и ее работающий на конюшне муж Билл, у которого всегда находилось доброе слово для Джоанны и мятный леденец для Майлза. Разве это не настоящая удача?!