Но как бы там ни было, лорд был счастлив, что вернулся домой.

Гай неторопливо направился к конюшне, с интересом рассматривая все, что попадалось на глаза, будто не был в Вейкфилде уже много лет. Как всего этого, оказывается, ему не хватало!

Середина февраля – время сонного бездействия, но и время надежд на близкие перемены. Не пройдет и месяца, как луга и берега рек станут зелеными, а лютики и белоцветки начнут создавать на них желто-розовые узоры с симпатичными вкраплениями розоватых андреевых крестов. Гай уже видел бальзамин, храбро выскочивший на обочине дороги и уверенно сигнализирующий своими желтыми лепестками о приближении весны. Наверное, и сугробы в лесу уже начинают таять. Надо будет сходить посмотреть.

К своему удивлению Гривз вдруг понял, что до сегодняшнего дня не замечал цветов и даже не думал о них, хотя очень любил их в детстве. Похоже, что потом самым важным для него стали бальные сезоны и жизнь начала подчиняться придуманному обществом календарю, а не естественным ритмам природы.

Внимание лорда привлек негромкий веселый смех, доносившийся с левого крыла усадьбы, где располагалась конюшня. Слышать его было немного странно – в Вейкфилде смеялись не часто, особенно в последнее время. Одержимый любопытством Гай изменил направление, пошел быстрее и вскоре застыл, пораженный открывшейся картиной.

То, что он увидел, действительно казалось неправдоподобным: прямо на спине неоседланного толстого шотландского пони восседал Майлз, перед ним бежала держащая в руках поводья Джоанна, а рядом взад-вперед носился весело повизгивающий Боско.

Майлз крепко держался за гриву, подскакивая вверх-вниз в такт шагам пони. Смех мальчика колокольчиком звенел в морозном воздухе. Он целиком отдался езде, забыв обо всем, что было вокруг.

– Быстрее, Джоджо, – кричал он, – еще быстрее!

Гай не знал, что его в большей степени потрясло – вид сына, едущего на пони, счастливо смеющегося и разговаривающего, как обычный ребенок, или Джоанна, казавшаяся удивительно красивой в своем веселом возбуждении. Ее волосы были зачесаны назад и неплотно стянуты широкой лентой, щеки пылали, маленькая шляпка сбилась на затылок. Она стояла у ограды, придерживая рукой приподнятый подол платья, и была удивительная похожа на юную школьницу.

Все было удивительно и прекрасно. Появилось странное ощущение, будто он чудесным образом забрел в чужую счастливую жизнь и вдруг выяснилось, что она его собственная.

– Папа! Папа, посмотри, что я делаю!

Гай не сразу поверил своим ушам. Майлз действительно назвал его папой? Ведь прошла чуть ли не целая жизнь с тех пор, как он его так называл в последний раз. Слова сына пролились на сердце сладким бальзамом.

– Вижу, вижу, Майлз! – ответил лорд, стараясь скрыть охватившее его волнение. – Ты уже сам скачешь на лошади, и у тебя это хорошо получается. Я горжусь тобой!

Джоанна обернулась на звук его голоса, и румянец на щеках сменился бледностью щек.

– Лорд Гривз, – тихо произнесла она, поднеся руку к шее. – Вы уже… Вы вернулись домой?

– Как видите, – ответил Гай, направляясь к ней и пытаясь угадать, довольна она или встревожена его приездом. Впрочем, это уже не имело большого значения. Он был так чертовски рад встрече с ней, что все остальное отступало на второй план. – Признаюсь, я поражен тем, что увидел. Майлз так далеко продвинулся за эти семь недель.

Ее глаза радостно вспыхнули.

– О да. Прогресс налицо. Причем сразу в нескольких направлениях. Я должна многое рассказать вам. – Она неожиданно смолкла и вновь заговорила уже не так эмоционально: – Действительно, дела у Майлза идут намного лучше. Надеюсь, вы будете довольны тем, что он сумел добиться за время вашего отсутствия. Однако я думала, что вы вернетесь только в конце марта.

– Я так и планировал, но потом передумал. – Стараясь преодолеть неловкость, Гай прокашлялся, прочищая горло. – Джоанна… У меня нет слов! Возвращаясь, я думал, что увижу Майлза примерно таким же, каким он был, когда я уезжал. А он… Это совершенно другой ребенок.

– Не совсем, – серьезно сказала Джоанна. – Нам еще над многим предстоит работать. Майлз начал говорить, даже болтать иногда, но порою он вдруг опять замолкает и даже слова от него в такие моменты бывает трудно добиться. Но он нашел собственный оригинальный способ выражать мысли – через рисунки. Особенно ему нравится рисовать акварелью. Я так много узнала о нем, разглядывая эти рисунки, начала понимать, что творится у него внутри.

– Буду рад услышать подробный рассказ обо всем этом. Может, вы пообедаете со мной сегодня? Нам есть что обсудить.

Джоанна посмотрела на лорда так, будто он предложил ей поплавать в бассейне с крокодилами.

– Пообедаем? – задумчиво повторила она, подняв на него свои прекрасные выразительные глаза, которые, к удивлению Гая, от растерянности начали превращаться из зеленых в серо-голубые.

– Да, пообедаем. Вы же едите что-то на обед, разве нет?

Губы Джоанны едва заметно дрогнули.

– Конечно, – ответила она. – Однако я привыкла обедать в своей комнате. И в одиночестве.

Гай про себя отметил, что успел соскучиться даже по ее шпилькам в свой адрес и улыбнулся.

– Другими словами, вы предпочитаете наслаждаться одиночеством, чем обедать со мной?

– Я этого не говорила, – ответила явно ошеломленная таким поворотом Джоанна. – Я имела в виду только… Впрочем, не берите в голову. Я с удовольствием пообедаю с вами, милорд.

– Гай, – поправил он. – Мое пищеварение ухудшается, когда приходится вместе с пищей заглатывать ненужные формальности.

Легкая улыбка, появившаяся на лице Джоанны, напомнила ему о наличии у нее тонкого чувства юмора, совершенно не свойственного, кстати, Лидии.

– Я не буду вести себя так жестоко, – сказала она. – Я и выбор оставляю за вами. Назовите время и место обеда, и я непременно приду.

– Вы договариваетесь об обеде, будто о дуэли. Продолжая в том же духе, вы должны предложить мне выбрать оружие и назвать секундантов.

– Нож и вилка, думаю, вполне подойдут нам обоим, – парировала она, широко улыбаясь. – Что касается секундантов, то вам придется удовлетвориться присутствием одного Эмиля.

– В таком случае, в семь в гостиной, – сказал лорд. Затем элегантно поклонился и прошел мимо нее в загон, чтобы приласкать Пампкина и еще раз похвалить сына.

Да, дома ему, определенно, нравилось. Причем все больше и больше.

Джоанна одно за другим брала из своего шкафа платья и возвращала на место. Пальцы нервно теребили ткань, мысли в голове лихорадочно скакали, не давая сосредоточиться на чем-то одном. Обед… Что, во имя неба, ей следует надеть к обеду?

Она еще не до конца оправилась от шока, который испытала, неожиданно увидев Гая, стоявшего неподалеку от загона с таким видом, будто и не уезжал. Что за привычка никогда никого не предупреждать? Мысли об обыкновении Гая неожиданно исчезать и столь же неожиданно появляться сердили ее до того, что появлялись неприятные ощущения в желудке. И этот человек говорит, что его пищеварение ухудшается из-за пустых формальностей? Знал бы он, как одно его появление отразилось на ее организме!