любого, кто попробует колдовать, утыкаем стрелами как ежа!

Эльф медленно опустил руки, а мужик, подойдя, коротко бросил:

— Инквизитор Амнис. Что здесь происходит?

— Я Элемин вин Тиллувилай, подданный Светлого королевства и ученик первого курса вашей магической академии. А происходит здесь магическая дуэль по всем правилам академии, которые вы нарушили, вмешавшись.

Эльф говорил холодно, с ясно читающимся в голосе презрением. Вот только инквизитору его презрение было до одного места. Он точно таким же ледяным взглядом придавил остроухого.

— Этот человек проходит по делу, которое ведёт инквизиция, и пока оно не закрыто, никаких дуэлей не будет — ни здесь, ни где-либо ещё.

— Но…

— Никаких «но». Сейчас я просто предупреждаю, однако в следующий раз вашу судьбу будет решать особая тройка инквизиции, несмотря на весь ваш иммунитет.

— Думаете, что вы над законом? — зло произнес беловолосый.

— Нет, мы и есть закон!

Сказано это было с такими непередаваемыми интонациями «сильвестрсталлоновского» Судьи Дредда, что я даже вздрогнул, ища в лице Амниса тень вечно искривлённых губ. Но тот на голливудского актёра не походил совершенно, и я мысленно выдохнул.

Ничего больше не сказав, Элемин (сволочь, когда на дуэль вызывал, даже не соизволил представиться) развернулся и, пройдя сквозь оцепление, вместе с соплеменниками отправился восвояси. Куда конкретно? Ну, думаю, что на занятия, как-никак, они уже, судя по настойчивому звону в голове, начались.

Я посмотрел на начавшие мелко подрагивать руки и в изнеможении опустился на мощёный камень дорожки. Тихо звякнуло поставленное рядом ведро, и я, громко и с шумом выдохнув, смотря на инквизитора, благодарно произнёс:

— Спасибо!

Правда, в ответ удостоился лишь короткого недовольного взгляда, но это всё пустое, главное — жив остался, и вроде как даже неприкосновенен, покуда инквизиция не разберётся с нападением.

Амнис меж тем перекинулся парой слов с Сергеем и, махнув своим людям, удалился вслед за эльфами.

— Да-а… — протянул подошедший со свитой Кхан. — Я уже начинаю жалеть, что мы согласились на этот эксперимент.

— А я — нет.

Затянутая в чёрное завкаф Проклятий бесцеремонно растолкала кучкующихся возле ректора преподавателей и, встав напротив него, тихо спросила:

— Мессир архимаг, вы когда-нибудь видели у семнадцатилетней соплюшки полноценный Покров тьмы почти на полминуты?

— Эм… нет, — вынужден был признать в замешательстве огладивший бороду Кхан.

— А я видела. И причиной всему — вот этот вот, — ткнула она пальцем в меня, — великовозрастный раздолбай.

Я хотел было обидеться, но та продолжила:

— Такого стремительного прогресса у всей его группы, такого рвения и желания учиться у всех поголовно я не видела никогда. И я не знаю, что он там с ними делает… да пусть хоть спит со всеми, одновременно или по очереди, мне плевать. У большинства уже сейчас просматривается потенциал мастера…

— Элеонора, что ты такое говоришь? — усовестил подчинённую ректор, но потом вдруг так пристально посмотрел на меня сквозь сверкнувшие на солнце очки, что я на миг забыл как дышать, хватая ртом воздух аки вытащенная на берег рыба, а затем дико покраснел. Блин, это же надо было такое обо мне было подумать!

К сожалению, остальными моё смущение было расценено совершенно превратно, потому что следом покраснел уже сам Кхан, среди свиты раздались чуть приглушённые хмыки, а от одного из преподавателей мужского пола донеслись короткие хлопки в ладоши.

Вот только, боюсь, про групповушку-то мадмуазель Элеонора брякнула для красного словца, не подумав, больно уж красноречивым взглядом она меня наградила.

— Эм… — снова протянул Кхан, всё никак не отпуская из руки собственную бороду. — В общем, мы, пожалуй, пойдём. Конфликт исчерпан, порядок восстановлен. А вы тут разбирайтесь.

Удалившись вслед за инквизицией, которая удалилась вслед за эльфами, ректор оставил нас одних. Меня, магистершу проклятий и Глушакова, что стоял, не проронив ни слова, и с укоризной поглядывал на меня.

— Так значит, на них у тебя встаёт?! — прошипела Элеонора, нависнув надо мной этакой грозовой тучей.

Я вздохнул, прикрывая глаза, и пробормотал невольно:

— Да когда же уже это кончится…

Поднявшись с травы, отряхнул робу, поднял ведро. Парк пустовал — ни других студентов, ни дроу, ни вампиров, ни даже моих девчонок. Всех разогнала злая инквизиция.

Зажмурившись, вдохнул полной грудью свежий утренний воздух. А затем медленно, с тихим шипением опустошив лёгкие, посмотрел мимо пышущей праведным гневом магички на старшего товарища.

— Осуждаешь? — спросил я, глядя ему в глаза.

— Да нет. Дело твоё.

— А то, что они несовершеннолетние?

Глушаков покачал головой.

— У магов семнадцать — это магическая зрелость.

— А что их двадцать?

Чуть помявшись, Сергей суховато ответил и на этот вопрос:

— Магическими законами не запрещено.

— Понятно.

Повесив адамантиновое ведро на сгиб локтя, я молча обошёл Элеонору, направляясь вслед за ректором, что направился вслед за инквизицией, что направилась вслед за эльфами. И всего на секунду замерев возле Глушакова, сказал негромко:

— Вот только я с ними не спал. Никогда, ни с одной.

Напоследок я ещё успел заметить, как потеплели его глаза, а уголки губ приподнялись в чуть виноватой улыбке.

***

Добравшись до аудитории, где должны были проходить занятия, я не стал ломиться в запертые двери. Во-первых, бесполезно, запирали их преподаватели магически, тараном не выбьешь, а во-вторых, пятиминутного перерыва после половины пары никто не отменял.

Присел на подоконник большого стрельчатого окна, забранного цветным и почти не прозрачным стеклом. Думать не хотелось, а хотелось просто сидеть и слушать тишину коридоров.

Не так, ох не так я представлял себе учёбу в магической академии. Где весёлые пирушки и забавные магические эксперименты, где обязательно будут необычные, но интересные друзья, и чтоб непременно разного пола и расы? Где, наконец, та сильная и независимая женщина, которая, тем не менее, постепенно влюбится в такого тюфяка как я? Поначалу, конечно, будет фыркать, но это просто её инстинктивное сопротивление возникшему ко мне влечению… Где, где это всё?

Тут двери аудитории распахнулись, объявляя начало перерыва, и я неторопливо вошёл внутрь.

— Мессир! — тут же завопили мои одногруппницы, срываясь с места и катясь неудержимой лавиной ко мне.

— Павел! Паша! — о, а это уже Эльза и Мерв, похоже, тоже завоевавшая толику авторитета в группе.

— Вы живой?!

Припёртый к стенке, я только улыбнулся. Эти девчонки уже стали мне своими, и окружённый ими, я чувствовал необъяснимое успокоение и даже какую-то радость от