Чертанов вышел на улицу. У бронированного «Мерседеса» стояло трое мужчин, один из которых был Дмитрий. Второй тоже телохранитель — заметно по осанке и точно такому же костюму. А вот третий — водитель, не теряя даром времени, он что-то подкручивал в двигателе гаечным ключом. Похоже, что и «Мерседесы» требуют ремонта.

— Все-таки почему Куприянов остановился именно в этом придорожном сортире? Вы что, не могли отыскать место поприличнее?

Телохранители коротко переглянулись.

— Могли, — ответил Дмитрий. — Но так распорядился сам хозяин. Сказал, что ему сильно приспичило, и просил довезти его до ближайшего туалета.

— А в кустах он, что ли, не мог?

Охранники вновь обменялись взглядами. Сразу видно, что парни давно работают вместе, а потому понимают друг друга без слов.

— Не мог. Видно, на это и было и рассчитано… Вы представляете себе олигарха, сидящего под кустом со спущенными штанами?

Чертанов невольно хмыкнул:

— Что-то не очень.

— Не хватало еще, чтобы подъехала какая-нибудь милицейская группа и забрала его в обезьянник за мелкое хулиганство. Отличный повод для пересудов!

— Тоже верно. Но снайпер поджидал его именно здесь. Значит, он знал, что Куприянов остановится именно здесь и отправится прямо в этот сортир.

— Мы тоже об этом много думали, — заговорил второй телохранитель. — Ведь на ближайшие несколько километров это единственный туалет. Будь он попроще, так наверняка свернул бы под первый подвернувшийся куст да сделал бы свое дело… Однако нет! Долгое пребывание в когорте очень богатых людей наложило на Бориса Егоровича отпечаток, выработало у него определенные манеры. Снайпер, который залег на водонапорной башне, был прекрасно осведомлен об этом. Следовательно, он имел информаторов в этом круге или, быть может, сам в него входил.

— Значит, у Куприянова стало плохо с животом?

— Да.

— Он когда ел перед этим?

— Мы заезжали в ресторан на Кутузовском проспекте… Борис Егорович всегда заезжал туда перед тем, как отправиться на дачу. — И, предупреждая возможный вопрос, добавил: — Скорее всего, ему в пищу подложили слабительное. Он жаловался на вино. Мы уже звонили в ресторан, сообщили о случившемся. Женщина, которая его обслуживала, ушла с работы.

— Это точно? — напряженно спросил Чертанов.

Парни, похоже, времени не теряли. Первое впечатление наиболее ценное и точное — телохранители умеют работать. Возможно, даже прошли неплохую оперативную выучку.

— Абсолютно!

— И куда же она ушла?

— Неизвестно, — равнодушно ответил первый телохранитель. — Как только мы уехали, она сказала, что ей нужно навестить больную родственницу. Обещала быть завтра. Но мы думаем, что она больше там не появится.

— Понятно, — протянул Чертанов и тут же позвонил в управление, чтобы там предприняли все меры для розыска официантки.

Подъехал Вадим Шевцов. Он бойко перебросился несколькими фразами с сержантом, стоящим в оцеплении, и уверенно прошел за линию ограждения.

— И что ты обо всем этом думаешь? — обратился он к Михаилу.

— Это тот же снайпер, который застрелил Бабичева.

— Почему?

На какую-то секунду Чертанов растерялся. Ему трудно было объяснить, откуда у него такая уверенность. Как объяснить интуитивное предчувствие? Оно проснулось в нем во время первой чеченской командировки. Его, как опытного охотника и наиболее меткого стрелка, отправили выслеживать чеченского снайпера, который действовал с поразительным хладнокровием и наглостью. Причем отстреливал он исключительно офицеров, другие цели его не интересовали. Трудно было понять, каким образом он отслеживал их, — ведь офицеры не носили знаков различия. Но каждый его выстрел безошибочно находил цель.

Снайпер находил цель в силу своей внутренней убежденности, как бы настраиваясь на психологическую волну неприятеля, которая в конечном итоге позволяла ему выявить нужный объект. Нечто похожее Чертанов ощутил и сейчас. Это трудно было передать словами, но выпущенная пуля содержала для него информацию о стрелке. Оставалось только правильно расшифровать сообщение. И Михаил был уверен, что не ошибся.

— Слишком сложный выстрел, — попытался объяснить он. — Угол, под которым летела пуля, — острый. Под таким углом не каждый может попасть. Снайпера совершенно не смутило подобное обстоятельство. Он был уверен, что сумеет завалить Куприянова через окно. Он даже не стал убивать его у входа. Так стрелять умеет только он один.

— Ты думаешь, это Сержант? — удивился Шевцов.

— Да, Сержант. Больше некому.

Они помолчали. Это был тот самый момент, когда следовало подумать. Первым заговорил Шевцов:

— Похоже, что он взялся всерьез. Как ты думаешь, кто будет следующим?

— Не знаю.

— Тогда еще один вопрос, почему он застрелил Куприянова именно в туалете?

— Вряд ли это была его воля, ведь снайпер — всего лишь инструмент. Скорее всего, этого пожелал заказчик.

Пугнув собравшихся сиреной, подъехала экспертно-криминалистическая группа. За ограждения заезжать не стали. Микроавтобус остановился точнехонько перед ленточкой. Вжикнула дверь, и на обочину осторожно, будто пробуя асфальт на прочность, ступил Кирилл Балашин. За последние несколько месяцев он изрядно прибавил в весе, изменилась даже его походка, передвигался он теперь как-то косолапо, вызывая улыбки у сослуживцев.

Поздоровавшись, он показал взглядом на уборную и спросил:

— Там?

Получив утвердительный ответ, двинулся в сторону открытой двери.

За Балашиным, вооружившись фотоаппаратом с треногой, следовал техник-эксперт. Этот, напротив, был тощ и высок. Ему приходилось едва ли не складываться пополам, чтобы ответить Балашину. На первый взгляд эта пара выглядела нелепо, однако никто не зубоскалил над ними. Не самый подходящий случай для шуток, тем более что спецы они были классные.

— Видно, на то у заказчика были свои причины, — продолжил разговор Шевцов.

— Наверно… Похоже, что заказчик человек очень циничный. И сильно ненавидел Куприянова. Ему было мало физического устранения своего врага, поэтому он решил унизить его даже в смерти. А для этого идеально подходит смерть в сортире. Заказчик хотел, чтобы все говорили, что Борис Егорович был убит в сортире, перемазавшись в собственном дерьме. А, каково?!

— Да уж, — согласился Шевцов.

— Заказчик прекрасно представлял, как скривятся лица санитаров, когда они будут поднимать покойника с пола, залитого мочой. Знал, что об этом будет написано в газетах. Этим самым он как бы хотел перечеркнуть все его заслуги. А они, несмотря на такую скверную смерть, у покойника все же имелись! После того как снайпер получил заказ, он тщательно следил за Куприяновым, пытался вычислить в его охране бреши. В итоге он прекрасно представлял, что будет делать Куприянов в каждую следующую минуту. И только после этого взялся за оружие. Снайпер знал, что в ресторане Борису Егоровичу подсыплют слабительное; знал, что эффект от этого наступит незадолго до того, как он будет подъезжать к уборной на трассе; знал, что он завернет именно сюда.