— Это когда-нибудь прекратится?

— Не торопитесь. Нужно время, чтобы ваш организм пришел в норму.

— И каков же будет ваш совет?

— Он простой, — с воодушевлением сказал Барсуков. — Советую вам наслаждаться жизнью, а самое главное, не думать о дурном.

Губы Сержанта печально скривились.

— Вы думаете, это просто?

— Нет, — честно признался Владимир Васильевич. — Но тем не менее нужно стараться.

— Вы знаете, чье во мне сердце? — неожиданно спросил Сержант.

Открыв историю болезни, Барсуков полистал ее, после чего захлопнул и вздохнул:

— В вашей медицинской карточке кое-что написано об этом, но мне трудно судить, насколько это соответствует действительности, — туманно сказал он.

— Хотите, я вам скажу, что там написано?

— Откуда вам это известно? — Барсуков поднял удивленные глаза на Юрьева. — Насколько мне известно, эту тайну не раскрывают больным!

Сержант отмахнулся:

— Мне эта «тайна» стоила ровно одну бутылку хорошего коньяка.

— Тогда просветите.

— Моим донором оказался двадцатилетний парень, спортсмен. Занимался биатлоном, был очень перспективным спортсменом. Когда его бросила подруга, он перерезал себе вены. Но остался жив. Потом с ним произошел трагический случай, и его сердце «перекочевало» ко мне. — Немного помолчав, Степан продолжил: — Знаете, вся моя жизнь как сжатая пружина. Когда я ждал донора, то мне казалось, что вместе с прежним сердцем из меня уйдут и мои проблемы. Но этого не произошло. Наоборот, вместе с вживленным сердцем я получил клубок новых неразрешенных проблем. В том числе и любовных. И это в моем-то возрасте! Порой мне кажется, что я точно так же способен перерезать себе вены, как и тот юноша.

Более внимательного собеседника Юрьев не встречал за всю свою жизнь. Барсуков ни разу не перебил его, только понимающе поджимал губы и в знак полного согласия слегка покачивал головой. Ему бы быть священником, выслушивать исповеди, отпускать грехи, а он вместо этого перелистывает истории болезней и пытается приободрить каждого больного.

— А вот это вы зря, батенька, — погрозил Владимир Васильевич пальцем. У Сержанта вдруг возникло острое желание взять доктора за палец и гнуть его до тех пор, пока доктор не попросит пощады. Только усилием воли он отказался от подобной затеи. — Такие мысли нужно просто выбрасывать из головы. Я вам советую заняться, например, самоидентификацией.

Юрьев прислушался к биению своего сердца. В какой-то момент ему показалось, что оно остановится. Но нет, неприятностей не произошло. Сердечная мышца уверенно и сильно стучала, словно просилась из грудной клетки наружу.

— Что это такое?

— Как вам попроще объяснить… Вы должны сопоставлять себя с теми людьми, которые привносят душевный комфорт. Можете идентифицировать себя с детьми. Посмотрите, как они умеют радоваться каждой мелочи. Любой, даже самый незначительный подарок для них целое событие! Вам же подарили целую жизнь… Так радуйтесь ей, а не занимайтесь самобичеванием.

— Кажется, я понял, — повеселевшим голосом отозвался Степан.

— Вот и отлично! — кивнул Владимир Васильевич, сделав попытку подняться.

Степану было известно, что через пятнадцать минут у Барсукова должна состояться конференция, на которой тот должен выступать с серьезным докладом. Однако доктор делал вид, что ничего не происходит и что он готов слушать откровения пациента до самого утра. Но причина такой вежливости и внимания была не во врожденном такте, а в деньгах, которые Сержант заплатил за консультацию. За такую сумму можно было пропустить десяток подобных конференций и выкупить половину клиники!

— Но у меня есть еще одна проблема, — тихо продолжал Юрьев, как бы не замечая вставшего Барсукова.

Доктор вновь опустился на стул и с показным воодушевлением попросил:

— Рассказывайте!

— Вы что-нибудь знаете о моей профессии? — спросил его Сержант.

Неожиданно в глазах Барсукова заплескалось беспокойство. А может быть, показалось?

— Кхм… — кашлянул доктор в кулак. — Разве только в общих чертах. В вашем личном деле написано, что вы были инструктором в военном подразделении. — Юрьев натянуто улыбнулся. — В постоперационный период, в соматическом состоянии, вы даже выкрикивали какие-то команды…

Лицо Юрьева застыло, он впервые слышал об этом. Интересно, что такого он мог наговорить в бреду.

— Это тоже написано в личном деле? — перебил он доктора.

— Простите, я вам не все сказал… Я разговаривал с вашим лечащим врачом, который вел вас после операции. В личном деле записаны его координаты, так что мне нетрудно было связаться с ним.

— Ах, вот оно что.

— Вы хотите сказать, что ваша проблема как-то связана с вашей профессией?

— Возможно. Хотя это может быть как-то связано и с моим нынешним состоянием. Дело в том, что тот человек, сердце которого мне пересадили, входил в сборную России по биатлону. Не знаю, с чем это связано, но иногда мне снится, что я влезаю на самое высокое здание и начинаю стрелять из снайперской винтовки в прохожих.

Владимир Васильевич сидел с непроницаемым лицом. За время долгого разговора Сержант успел убедиться, что доктор вообще не умеет удивляться. Лицо его выглядело бесстрастным, как у статуи, и одновременно каким-то унылым.

Откровение пациента он встретил совершенно равнодушно. Казалось, что подобные вещи он выслушивает едва ли не ежедневно, — лицо скучающее, безмятежное, еще секунда, и его одолеет зевота.

— Интересное рассуждение, — наконец сказал Барсуков. — Только к действительности это не имеет никакого отношения. Это ведь всего лишь ваши фантазии. Подобные вещи всегда проявляются в виде неосуществимых желаний. Честно говоря, я совершенно не вижу в вашем случае клиники. Даже у людей, далеких от оружия, порой возникают подобные, как это выразиться поточнее… образы! А что же говорить о человеке, который большую часть жизни провел с оружием в руках! Будете со мной спорить?

— Нет, но…

— Вот видите, батенька, — с воодушевлением продолжал Барсуков. — Фантазии сами по себе неопасны. Важно то, что вы способны управлять своими эмоциями, подавлять самые негативные из них. Ведь вы же в самом деле не пойдете с винтовкой в руках, чтобы стрелять в прохожих? — И, восприняв молчание Сержанта как согласие, удовлетворенно заключил: — С вами полный порядок. А вообще я советую вам почаще бывать на свежем воздухе, рекомендую налегать на витамины. В вашем случае это два настоящих лекаря.

— Доктор, вы не будете против, если я загляну к вам как-нибудь еще?

Владимир Васильевич стойко не смотрел на часы. До начала конференции оставалось четыре минуты. Ровно столько, чтобы пройти по длинному коридору, раскланяться с коллегами и занять место в президиуме.