— Я пришел за деньгами, миссис Уайтсайд, — мягко сказал Майски. — За деньгами, которые вы украли.

Шейла оцепенела. Она почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Эти слова обрушились на нее, словно неожиданно нанесенный резкий удар, от которого она чуть не потеряла сознание.

Он смотрел на ее реакцию с жесткой, едва заметной улыбочкой.

— Простите, что я вас так огорчил. — Его холодные змеиные глазки сновали по ее телу. — Можно войти? — Он подался вперед, оттесняя ее в коридор, потом закрыл и запер за собой дверь.

Шейла собралась с духом.

— Убирайтесь, или я позову полицию! — крикнула она.

— Напрасно, миссис Уайтсайд. Тогда деньги не получит никто из нас. А нам, в конце концов, есть что поделить… два с половиной миллиона. Это ваша гостиная? — Он непринужденно заглянул в комнату, затем вошел, поставил саквояж. Снял шляпу, подошел к креслу, с отвращением взглянул на переполненную пепельницу, из которой окурки вываливались на пол, немытые стаканы, стоявшие в буфете, слой пыли повсюду и поморщился. У него были собственные представления о чистоте, поэтому он решил, что эта миловидная особа неряха.

— Вы не возражаете, если я сяду? Недавно мне было нехорошо… возраст. — Он взглянул на нее с хитрецой и рассмеялся.

Она стояла в дверях, следя за ним и спрашивая себя, что ей делать. Наверняка это тот самый пятый похититель, которого разыскивает полиция, но на кого он похож! Священник! Она сразу поняла, что он умен. Ни один полицейский даже не взглянул бы на него.

— Вам здесь нечего делать, — сказала она, стараясь, чтобы голос не дрожал. — О деньгах мне ничего не известно… так что убирайтесь!

— Пожалуйста, давайте без глупостей. — Он положил ногу на ногу. — Я видел, как вы с вашим мужем брали мою машину. Деньги были в багажнике. А когда вы пригнали ее назад, денег там не оказалось. Значит… — Он поднял руки. — Я вас ни в чем не обвиняю. Что вы с ними сделали?

— Их здесь нет. Я… я не понимаю, о чем вы говорите.

Майски пристально на нее посмотрел. Она вздрогнула, когда их взгляды встретились. Таких злобных глаз она еще не встречала ни у кого, и у нее внутри поледенело.

— Миссис Уайтсайд, когда я исполняю какую-нибудь роль, я стараюсь из нее не выходить… В настоящий момент, как видите, у меня роль доброго, безобидного священника. — Он помолчал, затем наклонился, а когда поднял лицо снова, неожиданно оно превратилось в зверскую, искаженную злобой маску. — Для тебя лучше, чтобы я таким и оставался, ты, грязная шлюха, иначе я тебя так проучу, что ты будешь помнить всю жизнь!

Она перепугалась этой злобы и вся сжалась, сердце ее громко забилось. Священник не отводил от нее взгляда, откинулся в кресле. Внезапно он опять стал добрым и улыбающимся.

— Садись, милая.

Перепуганная Шейла вошла в комнату и села напротив него. Ей действительно стало страшно. Она почувствовала, что стоит дать слабину — и этот урод убьет ее.

— Как тебя зовут? — мягко спросил он.

— Шейла, — неохотно ответила она.

— Красивое имя. — Он соединил кончики пальцев и посмотрел на нее в «дырочку», затем хихикнул. — Видишь, я снова вошел в роль. Ты никогда не обращала внимания на жестикуляцию священников? Я мог бы стать актером. Я наблюдаю за людьми. Примечаю, как они ведут себя. — Он продолжал улыбаться: до чего хитрая и жестокая у него улыбочка! — Но мы говорили о деньгах. Где они, красавица?

Она вспомнила о следах земли на дорожке в саду. Стоит ему выглянуть в окно кухни, как он все поймет.

— Мы закопали их в саду прошлой ночью, — ответила она, с трудом шевеля пересохшими губами.

— Очень умно! Думаю, я поступил бы точно так же. — Его взгляд пробежал по ней, задержавшись на ее длинных ногах, затем он спросил: — Все?

— Да.

— Ни ты, ни муж не взяли несколько купюр на личные нужды?

— Нет.

— Очень предусмотрительно. — Он оглядел гостиную и поморщился. — Поскольку я собираюсь пожить здесь месяц-другой, милая, я вынужден попросить тебя прибраться в доме. Тебе не кажется, что здесь очень грязно? А я люблю чистоту.

Шейла почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо. Она была задета за живое и, забыв свой страх, взорвалась:

— Убирайтесь к черту! Вон отсюда! Сейчас же!

Он взглянул на нее своими внезапно оледеневшими змеиными глазками.

— О!.. Так ты по-прежнему упрямишься? — Он покачал головой. — Очень жаль. — Он опустил хищную руку в карман и достал маленький пистолет. Направил его на нее. Шейла судорожно глотнула воздух и вжалась в спинку кресла. — Ну что, красавица, вижу, что в конечном счете лучше тебя проучить. В этом пистолетике сильная кислота. На близком расстоянии она очень эффективна. Кожа с твоего красивого личика сойдет, как апельсиновая кожура. Смотри!.. — Он прицелился ей в ноги и спустил курок.

Вокруг ее ног появилось маленькое облачко. Когда оно рассеялось, она с ужасом увидела небольшую дыру, прожженную в ковре. Она отпрянула, от кислотного пара у нее запершило в горле.

Майски, довольный, рассмеялся:

— Впечатляет? Надеюсь, в будущем ты будешь держать дом в чистоте. Это понятно?

Она смотрела на него, до смерти перепуганная, но взбешенная. «Ладно, сукин сын, — подумала она, — сейчас козыри у тебя, но подожди, наступит мой черед».

— Да, — ответила она.

— Вот и хорошо. — Майски спрятал пистолет в карман. — Теперь обсудим ситуацию. Меня ищет полиция. Здесь меня никто не найдет. Вы будете обо мне заботиться, и деньги под боком… лучше не бывает. Теперь… у вас наверняка есть друзья. Они, наверное, скажут, что это слишком: приютить у себя священника?

— Да.

— Конечно… Значит, нужно придумать, как я здесь оказался. Скажи, твоя мама жива?

— Какое отношение имеет к этому моя мама? — испугавшись, спросила Шейла.

— Вот что, милая… я задаю вопросы… ты отвечаешь. Так мы сэкономим время. Твоя мать умерла?

— Да.

— Это было здесь?

— Нет… в Новом Орлеане.

— Хорошо, предположим, что я священник, который ее отпевал. Я приезжаю сюда… ты часто вспоминаешь любимую мамочку… и предлагаешь мне пожить у вас… Я соглашаюсь. Что может быть проще?

— Моя потаскуха мать вышвырнула меня, когда мне было двенадцать! — со злостью отрезала Шейла. — Я знаю, что она умерла, потому что тип, которому она наставила рога, перерезал ей глотку. Об этом писали в газете!

Майски был потрясен.

— Кто еще знает эту мерзкую историю?

Шейла подумала, затем пожала плечами:

— В общем-то… никто. Так что если это вам подходит…

— Так и решим. — Майски посмотрел на часы. — Сейчас почти двенадцать. Я проголодался. Что у вас найдется поесть?