О’Тул заглянул внутрь, изучил карточку владельца. Затем отступил и сделал в блокноте надпись: Франклин Людовик, Мон-Репо, Сэнди-Лейн, Парадиз-Сити.

Том смотрел на него и чувствовал подступающую тошноту.

— Ладно, проезжай. Через пять минут меня сменят. Класс! Вот будет здорово!

— Понимаю. До встречи! — Том завел двигатель и проехал через дорожный пост.

— Уф! — облегченно вздохнула Шейла.

Том ничего не сказал. Он думал сейчас о стоявшей в их гостиной коробке с такой суммой денег, которую ему и представить-то было трудно.

Он думал о том, что вознаграждение должно быть приличным. Казино получит страховку. Но они сделали ошибку, что сразу не пошли в полицию. Как объяснить, почему они тянули время? Он поежился. Подумал о том, что предложила Шейла. С ума сошла! Он искоса взглянул на ее холодное непроницаемое лицо, и ему стало жутковато. Неужели она всерьез собирается присвоить эти деньги?!

Он свернул с шоссе и поехал вверх по лесной дороге.

— А знаешь, они могут нас там поджидать, — внезапно сказал он Шейле.

— Они? Остался только один… этот хилый старикашка, которому за шестьдесят. Ты же слышал, что сказали по радио? — презрительно бросила Шейла. — Только не говори мне, что ты его боишься.

Но она попала в точку: Том действительно боялся.

— Он не такой, как мы, пойми. У этого типа… наверняка есть пистолет.

— Ну и что? У него пистолет… а у нас два с половиной миллиона! Если ты с ним не справишься, то я сделаю это сама!

Том опять поежился.

— Ну, конечно! Сказать очень просто! Я по-прежнему думаю, что надо пойти в полицию.

— О Господи! Да не пойдем мы ни в какую полицию!

Впереди показался «стинг-рей». Том остановил машину и вышел из «бьюика». И тут же заметил, что записка все еще прижата «дворником». Он вытащил ее и сунул в карман. «Ну что ж, — подумал он, начиная успокаиваться, — хоть в чем-то повезло. Этот тип не нашел мою машину».

Вернувшись к «бьюику», он достал бензонасос, который когда-то стащил из гаража «Дженерал моторс», и приступил к замене скончавшейся детали на новую.

Шейла вышла на поляну, и тут ее увидел Майски. Он наблюдал за тем, как она прогуливается. Не тревога, а стариковская похоть сейчас владела им. Он разглядывал ее упругие груди, следил за движением ягодиц при ходьбе.

«Чертовски хорошо сложена штучка», — вожделенно думал он.

Ему стало жаль, когда она и скрылась из виду, вернувшись на дорогу. Он услышал, как они переговариваются, после чего тут же завелся мотор. Поскрипывая и постукивая, автомобиль уехал.

Майски собрался с силами и пошел вниз, к «бьюику». Когда он отпирал багажник, его руки дрожали. Он поднял крышку и оцепенел. В приступе внезапной ярости он со всей силы ударил по пустому дну багажника.

Они нашли и забрали коробку!

Том завел машину в гараж и выключил мотор. Шейла вышла и закрыла дверь. Через кухню они поспешили в гостиную. Постояли, глядя на коробку, затем Шейла подняла крышку.

— Никогда не думала, что когда-нибудь в своей жизни увижу столько денег, — глухо проговорила она и, присев на корточки, взяла одну пачку.

— Два с половиной миллиона… мечта! — Она прижала ее к груди.

Том упал в кресло. Его трясло от страха.

— Мы не можем их оставить! Надо скорее сообщить полиции!

Шейла бросила пачку обратно в коробку.

— Мы их оставим… все деньги. — Она подошла к бару, налила две большие порции виски и одну протянула Тому. — Держи…

Том выпил залпом. Алкоголь подействовал моментально. Вдруг стало так хорошо, что он почувствовал — ему все нипочем.

— Никто не знает, что они у нас, — продолжала Шейла, сидя и потягивая напиток. — Теперь все нужно сделать с умом. Это подарок судьбы… вбей себе это в голову. Мы оставим все себе! Все!

Том почувствовал, как виски приятно разливается по его телу.

— Ладно… предположим, мы пойдем на глупость и оставим их. Но мы не можем их тратить. В этом чертовом городишке все знают, что денег у нас нет. Как мы с ними поступим?

Она задумчиво посмотрела на него и подумала, что он мыслит, пожалуй, в правильном направлении. Наконец-то ее муж готов был искать общий язык!

— Мы подождем. Через несколько месяцев их можно будет безопасно вывезти отсюда. Не будут же они вечно перекрывать эти дороги! Когда страсти улягутся, мы испаримся.

Том провел потными пальцами по волосам.

— Вот как? А что мы будем делать с этим сейчас? Оставим здесь?

— Нет… спрячем. Под окном кухни есть клумба… там и закопаем.

Он в ужасе уставился на нее. Казалось, у нее на все находился ответ.

— Ты понимаешь, что мы можем угодить на двадцать лет в тюрьму?

— А ты понимаешь, что нам принадлежит два с половиной миллиона долларов?

Том встал. Она была гораздо сильнее, чем он. Может, ей и удастся все устроить. Он понимал, что поступает плохо, и чувствовал укоры совести, но уж больно большая была сумма.

— Ладно. Поступай, как знаешь. Мне пора. Посмотри, сколько времени. Я уже опоздал. Что делать с этой коробкой сейчас?

Шейла подумала, потом предложила:

— Поставим в свободной спальне, прикроем одеялом.

— Если мы в это впутаемся, ты будешь привязана к дому, не сможешь даже выйти на улицу. Ты это понимаешь?

— Думаешь, это так тяжело? Присматривать за такими деньгами — не каторга.

— Это может растянуться на месяцы.

— Ну и пусть. Я готова сидеть здесь месяцами.

Не зная, что возразить, он, наконец, сдался.

— Мне по-прежнему кажется, что мы совершаем большую ошибку. Еще есть время сообщить полиции.

— Я же сказала… Я все улажу. Полиции говорить не будем.

Он пристально посмотрел на нее и бессильно поднял руки. Он понимал, что это слабость… глупость… но, с другой стороны, столько денег…

— Ну, ладно.

— Понесли это в спальню.

Они перетащили коробку и приставили ее к стене. Шейла сняла с кровати одеяло и накрыла ценный груз.

— Иди. Лучше принеси что-нибудь на ужин.

Том понял, что хочет ее сейчас больше всего на свете.

— Если мы вместе из этого выпутаемся, — сказал он с дрожью и хрипотцой в голосе, — то нам уже все будет нипочем.

Она догадалась о его желании по тому отчаянному выражению во взгляде, который он бросил на нее, и еще раз убедилась в своей полной власти над ним.

— О да… если выпутаемся.

Она сняла брюки, затем трусики. И легла на постель. Он ворвался в нее торопливо, словно от отчаяния, она прижала его к себе, делая вид, что возбуждена: пусть насладится, она ему позволяет. Когда он задрожал, вцепившись в нее, она уставилась в испещренный следами от мух потолок; он был ей настолько противен, что она закричала.