Когда он ушел, она приняла душ. Затем, обнаженная, вернулась в спальню, сняла с коробки одеяло, села на корточки и долго поглаживала денежные пачки.

Вот она, сила, думала Шейла, ключ ко всем дверям в мире, о котором она всегда мечтала. Первое, что она себе купит, — это норковое манто, затем бриллиантовое колье и другие драгоценности, которые ей приглянутся. Она представила себе дом с шестью спальнями, где в каждой будет своя ванная, с просторной гостиной, большим садом, безупречно поддерживаемым слугами-китайцами. Автомобиль «бентли» каштанового цвета и шофера-японца в форме под цвет ему. Разумеется, у нее будет моторное судно: возможно, яхта. Но она еще точно не знала этого, так как никогда не выходила в море. Все уже было ею продумано: она мечтала быть богатой с незапамятных времен. А теперь мечта была близко — стоило руку протянуть…

Шейла встала, пробежала пальчиками по телу, вздыхая, приподняла груди и начала одеваться. Она продолжала обдумывать дальнейшее.

Том между делом «сойдет с дистанции»: в ее идиллическую картину он не вписывается. Слишком он мелкий… недалекий… трусливый. В ее воображении рисовался смуглый, высокий, крепкий мужчина, который умеет распоряжаться деньгами, которого уважают метрдотели и который знает, как ублажить леди. Да, когда-нибудь, в будущем, она должна будет бросить Тома, но это время еще не пришло.

Не в силах воспротивиться соблазну, она взяла из коробки три пятисотдолларовые купюры, затем закрыла крышку и водрузила на место одеяло. Засунула сложенные купюры под резинку чулка. Ее приятно возбуждало прикосновение денег к коже.

Подойдя к шкафу, она презрительно осмотрела его содержимое. Боже! Ну и лохмотья! Но ничего не оставалось, как выбрать что-то из этих лохмотьев. Она надела плиссированную серую юбку и бежевый свитер.

Накрасив личико и причесавшись, она пошла в гостиную. Взглянула на свои дешевенькие часики. Стрелка только что прошла отметку одиннадцать тридцать. Том не вернется до шести. Обычно она куда-нибудь отправлялась, но теперь почувствовала, что не может покинуть дом. Читать у них было нечего. Она нахмурилась, так как внезапно поняла, что с этой минуты и до тех пор, пока они не покинут дом навсегда, она будет его пленницей. Столько денег, которые можно было бы потратить… и такая прорва свободного времени!

Она захотела есть и вспомнила, что в доме хоть шаром покати. Поразмыслив, встала и набрала номер сандвич-бара в конце улицы. Заказала два куриных сандвича и бутылку молока. Мужской голос ответил, что заказ сейчас вышлют.

Она включила телевизор, но в это время все программы были такими дурацкими, что пришлось почти тотчас же его выключить. Посыльный с едой появился через четверть часа. Она расплатилась, обратив внимание на то, что в кошельке у нее только три доллара и несколько центов.

Расхаживая по гостиной, съела сандвичи. Ее ни на минуту не оставляла мысль о деньгах, спрятанных в спальне. Она думала о том бесконечном времени, которое ей придется выжидать, прежде чем для нее начнется праздник жизни.

Когда она доедала последний сандвич, в дверь позвонили. Услышав звонок, она вскочила и застыла на месте, сердце забилось сильнее. Звонок повторился, и она пошла открывать.

На площадке перед дверью стоял Гарри Дилан.

— Кажется, вы забыли о назначенной встрече, — сказал он, помахивая перед ней бутылкой под названием «Увядшие розы». — Жена ушла за покупками. Я подумал — дай-ка загляну.

Она смотрела на него, не решаясь впустить, но потом подумала, что его общество лучше, чем скука, и скрасит ее одиночество.

— Что ж… входите.

— Мистер Уайтсайд ушел на работу? — Дилан разглядывал ее. Провел по губам кончиком языка.

— Да… он на работе.

Она провела его в гостиную.

— Вот квитанции и пакет.

Она взглянула на счета за электричество и газ и кинула их на стол.

— Муж расплатится. — Она повернулась к Дилану. — Он не оставляет мне денег.

— Наверное, большинство мужей такие. — Дилан нервно рассмеялся. Его глаза так и бегали. — Не желаете выпить, миссис Уайтсайд?

— Не откажусь.

Она достала бокалы, принесла воды и льда. Пока длились эти приготовления, она все время ловила на себе его изучающий взгляд. «Ну и пусть смотрит, кретин недоделанный, — думала она. — Мне это ничего не стоит».

— Вы слышали об ограблении казино? — спросил Дилан, наливая две большие порции. — Это что-то! Два с половиной миллиона! Могу спорить, что не видать им этих денег как своих ушей!

Она села, небрежно приподняв юбку, потом одернула ее, продемонстрировав цвет своих трусиков. Он отхлебнул виски.

— Да, я слышала об этом по радио. А как бы вы поступили с такими деньгами, мистер Дилан?

— Если честно… даже не знаю. Говорят, они сейчас у какого-то типа. Я много лет проработал в банке, миссис Уайтсайд. И кому как не мне знать, какова истинная цена денег. Уверен, обычный человек не сумел бы ими распорядиться.

Она с трудом сдержалась, чтобы не смерить его презрительным взглядом.

— Ну, не знаю. Деньги быстро тратятся.

— Но не такие большие. Они станут обузой. Кроме того, они все в купюрах по пятьсот долларов. Сейчас такая крупная купюра вызывает подозрение. Если в банке, где я работал, кто-нибудь хотел разменять пятьсот долларов, я всегда проверял. Представьте, каково сидеть на куче таких купюр!

Шейла задумчиво уставилась в свой бокал. Об этом она не подумала, он прав.

— Но ведь у кого-то есть пятисотдолларовые купюры?

— Конечно, но таких людей не так много. — Они продолжали пить, а его взгляд в это время скользил по ее ногам. — Значит, вы хорошо отдохнули?

Она не слышала вопроса. Она думала, пыталась понять, знает ли этот толстый дурак, о чем говорит. Наверное, нет. Как бы там ни было, богатые игроки казино наверняка пользуются этими пятисотдолларовыми купюрами так же часто, как она помадой.

— Миссис Уайтсайд… вы такая задумчивая, — сказал Дилан и вдруг рассмеялся. — Витаете в облаках?.. Вы хорошо отдохнули? Вам и правда понравилась поездка?

О Боже! Опять все сначала! Она почувствовала, что сыта им по горло. Его неприкрытая похоть, его бегающие глазки и одутловатое, покрытое потом лицо вызывали у нее брезгливую неприязнь.

— Да… понравилась. — Она допила и встала. — Что ж… а теперь простите, что выгоняю вас, но мне еще нужно кое-что разобрать. Том зайдет расплатиться сегодня вечером. Спасибо за виски.

Она избавилась от него прежде, чем он успел сообразить, что его выпроваживают. Проследила в окно за тем, как он удаляется, такой грустный и одинокий.

Она скорчила рожицу. И подумала: «Вот они, мужчины!»

В двадцать минут первого ночи Том, постоянно поглядывавший на часы в течение последних тридцати минут, встал.