– …Интересно, подобной имитации в этом походе еще не случалось… Или я чего-то не помню?.. – Вырубов явно заинтересован событиями. Не отнимая бинокля, поеживаясь, поднимает воротник кителя.

– Подождем, чем закончится… – соглашаются рядом. – Хорошо разогнались, узлов пятнадцать, никак не меньше! – добавляет тот же голос.

Смотрю в сторону, куда направлено все внимание… Ага!.. Становится понятно, куда подевались крейсеры: плотно сбитая колонна быстро обгоняет нас по левому борту примерно в километре. Названий отсюда не прочесть, но первый наверняка «Олег» со стариной Энквистом. Боюсь ошибиться, но следующий напоминает «Аврору»… Во всяком случае, силуэт трехтрубный и очень похож. Считаю про себя количество: раз, два, три… Выходит, что семь. Эх, бинокль бы мне… Я с завистью смотрю на офицеров.

Позади, на большом удалении, видно дымы – остальная часть эскадры. Следуют особняком и, похоже, в маневрах участия не принимают.

– Последовательный поворот. Пересекают наш курс… – комментирует Фомин, не отлипая от подзорной трубы.

Ни черта не видать! Как я ни вглядываюсь, не могу рассмотреть почти ничего. Ну дымы, ну дымят…

Вспомнив про массивный бинокль на шкафу в каюте Матавкина, я кубарем скатываюсь вниз.

Аполлоний, думаю, простит недотепе из будущего, что взял без спросу… Бинокль, бритвенный набор, половину дивана… Что там еще? Одну вторую каюты, костюм б/у гражданский… Который безнадежно попортил в бою с матросом. С этими невеселыми мыслями, запыхавшись, открываю знакомую дверь.

В поле обзора немедленно попадает банка с гуталином. Как последний, убийственный аргумент, я заканчиваю подсчет: «Гуталин!.. – без тени терзаний снимая с полки бинокль. – Дружба – на то ведь оно и чувство, чтобы делиться?» – торопясь обратно, скептически размышляю я.

На сей раз мое появление не проходит незамеченным, и со мной вежливо здороваются:

– Господин поручик, вы тоже решили понаблюдать за маневрами? – последним руку жмет Вырубов.

– Решил… Если мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит! – улыбаюсь я. – Ни черта не могу разобрать, если честно!

– Это вполне поправимо… Берите ваш бинокль! – тот указывает на колонну слева. – Предполагается, что отряд крейсеров в маневрах будет играть роль вражеской эскадры. Вон и они: возглавляет колонну «Олег», затем «Аврора». Далее «Жемчуг», «Изумруд», «Светлана» и «Алмаз». Замыкает строй «Урал». – Перечисляя, он загибает пальцы. – Всего семь вымпелов. Видите?.. – дружелюбно смотрит лейтенант.

Подношу бинокль к глазам, пытаясь рассмотреть подробней. Сильно мешает качка, и изображение в окулярах безбожно прыгает. Однако, приноровившись, начинаю различать детали: например, окончательно распознаю «Аврору». Почти не изменилась, родная… Лишь цветом черна, аки уголь… Но это не беда, полиняешь еще к семнадцатому!

– …В данный момент условная вражеская эскадра пересекает курс нашей, двигаясь в кильватерном строю, – продолжает наставник. – Некоторое время назад, совершив последовательный поворот на шесть румбов вправо… – Вырубов задирает голову, сощурившись на рею. – Приказ же нашему отряду, из броненосцев – пока соблюдать ход в пять узлов, следуя за флагманом. То есть за нами… – Он подносит к глазам бинокль. – Это начальная фаза учений, надо дать крейсерам выдвинуться вперед… Что такое «румб», уточнять не стоит, конечно? – совсем тихо спрашивает он, чуть наклоняясь. В глазах бегают шальные искорки.

– Одна тридцать вторая окружности… – почти обиженно шепчу я, опуская бинокль. Я поручик или кто, в конце концов? Неужели настолько не похож? Еще в детстве, взахлеб прочитав «Цусиму», я шантажом вынудил родителей приобрести «Детский военно-морской словарь». Так что в «румбах» я подкован.

– Пока же мы ждем, как поведут себя условные японцы! – уже громче продолжает лейтенант, одобрительно подмигивая.

– Как, как… – доносится с другого края мостика. – Известно, как: развернутся и двинут навстречу, таким же кильватерным строем! – На лицах присутствующих появляются улыбки.

– Довольно предсказуемо они себя поведут… – Чей-то басовитый голос явно недоволен. – А после полудня запланированы стрельбы, и когда станем их проводить – неясно!..

Я нетерпеливо всматриваюсь в горизонт.

Как же медленно все происходит в действительности! Когда читаешь о морских сражениях, все кажется интенсивным и быстрым. Повернул – сделал залп – прибавил ход – исчез вдали… Здесь же… Я вновь поднимаю бинокль, вглядываясь в прыгающие волны. Здесь придется долго и нудно терпеть, пока крейсеры сперва удалятся, затем развернутся, затем… Долго!

Впервые за последние дни я начинаю ощущать холод. Влажный промозглый ветер легко проникает сквозь китель, заставляя тело невольно поеживаться. Не простыть бы… Только сейчас замечаю, что на шею Фомина намотан длинный шерстяной шарф. От души завидуя такой предусмотрительности, я вешаю оптику на шею, опуская руки в карманы.

Через полчаса, когда мои уши успевают окончательно застыть, а сам я – безнадежно продрогнуть, «японская» эскадра почти растворяется вдали. Оставляя над линией горизонта лишь полоски дымков.

– Держать ход десять узлов… – долетает до меня. – Сигнал нашему отряду!

По пене за кормой заметно, что броненосец увеличил скорость.

– «Орел» отстает, не отрепетовали сигнал… – Данчич взволнованно переходит на другой край. – «Ослябя» сейчас в корму въедет! – громко подытоживает, привстав на цыпочки.

Почти взбираюсь на ближайший прожектор, стараясь рассмотреть происходящее сквозь черные фуражки. Хорошо видно, как пятый по счету броненосец, уклоняясь от столкновения, резко принял влево, едва разойдясь бортами с впередиидущим. Стройная колонна позади распадается на глазах, превращаясь в куча-малу: следующие за «Ослябей» броненосцы рыскают кто вправо, кто влево… Порядок сохраняется лишь в начале, у первых трех.

М-да… И это за неделю до сражения?.. Серьезно?.. Теперь я понимаю обреченный взгляд Рожественского. Тогда еще, при первой встрече…

Наведение порядка занимает четверть часа: «Орел» наконец прибавляет, обгоняя выскочившего вперед «Ослябю». На «Суворове» же, наоборот, поднимают черные шары, дожидаясь отстающих и сбавив ход. С высоты мостика хорошо просматривается, как носятся в поте лица наши сигнальщики, лихорадочно набирая и заменяя флаги.

– Сигнал для «Орла»… – Вырубов шевелит губами, разбирая. – «Выражаю особое недовольство… несоблюдением места в колонне…» Еще что-то набирают… – Он останавливается рядом, изучая флаги. – «Не умеете управляться – учитесь теперь… Дальше поздно будет, иначе в бою принесете огромное несчастье!..» – по слогам разбирает Вырубов.

Над мостиком повисает мертвая тишина.

Да уж… Перед всей эскадрой так опустить командира… Я читал, конечно, про обидные прозвища, данные кораблям Рожественским. Представляю, что сейчас в боевой рубке творится! Рвет и мечет… Мат на мате наверняка… Впрочем, «Орел» ведь действительно облажался…