— Никакой, — честно отвечаешь ты.

— Не стыдно? — вздыхает господин Тэйн. — Я вас приютил. Я вас защитил. Даже друзьям и сослуживцам ничего не сказал. А вы?

— А что я?

— Молоды вы еще мне врать, господин Кертелин. — Господин Тэйн смотрит прямо в глаза.

— Не молод, — вздыхаешь ты. — Но врать так и не научился.

— Вот как? — негромко произносит господин Тэйн. — Не молод? В самом деле? — и замолкает.

Тишина наваливается, словно телега со щебнем на уснувшего на дороге бродягу.

— У меня и впрямь есть тайна, — говоришь ты, когда возникшее молчание становится невыносимым. — Вот только… магам она никогда не принадлежала… и тот, кто передал ее мне, очень не хотел, чтоб она им досталась.

— Значит, и не достанется, — спокойно кивает господин Тэйн, и ты наконец решаешься…

— Что касается магов… — Ты стараешься, чтоб твой голос не дрожал от возмущения, но это плохо выходит. — На самом-то деле я их спас. То есть не их, но…

И ты рассказываешь все. О бестолковых учениках магов, которые чуть было не обрушили дом. О том, как ты пришел им на помощь. О том, чем это для тебя закончилось. Как старший ученик попытался тебя захватить, а младший, напротив, выручил. И, наконец, о самом важном… о том, откуда тебе досталось то странное знание, коим ты владеешь, как сильно хотелось бы заполучить его магам, а заодно о младшем высоком лорде, которому очень хотелось бы того же самого.

— Так вот почему он вами заинтересовался, — кивает господин Тэйн. — Что ж, зря вы мне с самого начала обо всем не рассказали. Мало ли что могло случиться? Хорошо, что все обошлось, но на будущее я предпочел бы обо всех делах такого рода знать с самого начала.

Ты виновато вздыхаешь. И впрямь ведь — нехорошо. Попросил человека о защите, а сам ему не доверился.

— Покажите, — велит господин Тэйн.

— Что показать? — спрашиваешь ты.

— То, о чем рассказывали, покажите, — отвечает господин Тэйн.

Растерянно шарящий по комнате взгляд упирается в кувшин. Глиняный кувшин с нарисованной на нем смешной лягушкой. Увидеть его как руну, взять комок воздуха, скатать основу… рунный нож скользит легко, как всегда…

Господин Тэйн смотрит на тебя во все глаза.

Руна, кувыркаясь, вылетает из твоей руки и ударяется в кувшин.

Кувшин становится железным. Лягушка — искусно нанесенной резьбой.

— Так, — говорит господин Тэйн, разглядывая получившийся кувшин. — Сделать этот кувшин золотым вы тоже смогли бы?

— Да, — киваешь ты.

— А уничтожить его? — вновь спрашивает господин Тэйн.

— И уничтожить.

— А что-то более крупное?

— Что, например?

— Крепостную стену, — говорит господин Тэйн.

— Да, — отвечаешь ты. — То есть не полностью уничтожить, конечно. Сделать так, чтоб она разрушилась и рухнула, — да. Смогу.

— Замок? — продолжает господин Тэйн.

— Разрушить?

— Разрушить.

— Не знаю, — честно отвечаешь ты.

Ни о чем таком ты даже и не думал. Тебе просто в голову не приходило, что можно хотеть такого… решиться на такое… ведь разрушить чей-нибудь замок, это же… там же людей уймища, в этом самом замке… а вот господин Тэйн сразу подумал именно об этом. Так вот почему твоей силой так заинтересовался младший высокий лорд! А маги… интересно, неужто и они — тоже? Нет. Не так. Как раз маги — в первую очередь. Ведь именно они похитили учителя. Из другого мира похитили. Это же страшно подумать, сколько сил им пришлось потратить! Открывать ворота в другие миры — дело трудное и опасное, говорят, что почти всегда кто-нибудь гибнет. А отсюда вывод — они знали, знали, за чем охотятся, знали, кого именно похищают. Как раз высокий лорд мог заинтересоваться твоей магией и просто со скуки. Совсем не обязательно, что он замыслил какой-нибудь заговор. Хотя младшие высокие лорды почти всегда замышляют какой-нибудь заговор или просто состоят в оном. Чаще всего они занимаются этим, чтобы развлечься. А вот маги… Орден Охраны Зари… как же так?

— Город? — спрашивает господин Тэйн.

Ты с трудом выговариваешь:

— Не знаю.

Ты и в самом деле не знаешь, но это же какое злодеяние выходит — одной руной целый город разрушить. Неужто кто-нибудь посмеет даже помыслить, чтоб пойти на такое?!

Да уж. Господин Тэйн — помыслил. И даже спросил. А ведь он — человек хороший. Так неужто же те, с кем ему приходилось сталкиваться по долгу службы… все те, кого он вовремя останавливал, все те мятежные лорды и маги, кого ему и его товарищам приходилось хватать за руку… тебе становится страшно. Господин Тэйн говорит об этом как о чем-то само собой разумеющемся.

— Государство? — продолжает господин Тэйн.

— Нет, — с ужасом отвечаешь ты. — Сдохну.

Уничтожить государство?! Целое государство?! Ты просто ошарашен громадностью и бессмысленностью этой затеи. Захватить власть — да. Но уничтожить? Просто-напросто уничтожить? Одним броском руны? Всех-всех людей, которые в нем живут?! Это даже не жестоко. Это просто чудовищно. Нет. Чудовищно — не то слово. Слишком оно мелкое. Необходимого слова просто не существует в человеческой речи. Равно как и наказания за подобное преступление. У любого злодеяния есть своя мера. По крайней мере тебе всегда казалось, что есть. Ты стоишь, с ужасом глядя в глаза хозяина, и постигаешь безмерность. Господин Тэйн долго смотрит на тебя и молчит.

— Ладно, — наконец говорит он. — Думаю, вы понимаете, что это ваше странное искусство вряд ли поможет научиться готовить действительно хороший пирог с грибами.

Ты вздрагиваешь.

Лицо у тебя, наверное, так и вытягивается от удивления.

— О! — усмехается господин Тэйн. — Вы ожидали от меня чего-то совсем другого?

— Да, — киваешь ты.

«И впрямь — другого. Вовсе даже другого».

— Например, того, что я предложу вам вступить в «Старшие Братья»? — спрашивает господин Тэйн.

— Да, — подтверждаешь ты.

— А то и просто потребую отдать нам это ваше странное искусство? — ухмыляется господин Тэйн.

— Да, — вновь вынужден согласиться ты.

— Или даже убью вас, чтоб заполучить его?

— Нет, — качаешь головой ты.

Вот это и впрямь — нет. Как-то так сразу оно вышло, что ты доверяешь этому человеку. И чем дальше, тем больше.

— Что ж, уже хорошо, — кивает господин Тэйн. — Так вот, вы ведь сами не хотите вступать в наши ряды, верно? Иначе давно поинтересовались бы, как это делается и стоит ли пытаться вам лично. Не хотите, я так и понял. Насильно мы никого не принуждаем.

— Я думал, вы станете меня уговаривать… — виновато сообщаешь ты.