Сначала казалось, что все закончится благополучно. Но это только казалось, потому что планы у сторон были абсолютно разные и взаимно исключали друг друга – Александр хотел занять своим гарнизоном город, а тирийцы не желали на своих улицах видеть македонских солдат. Но сразу идти на конфликт хитрые финикийцы не хотели, и в итоге в лагере царя оказалось их посольство, с изъявлениями покорности и поздравлениями по случаю великой победы. Завоеватель тоже решил, что удастся решить дело миром, и потому свою попытку войти в город с войсками объяснил религиозными соображениями – хочет он в городском храме Геракла принести жертву своему предку, ибо от него ведут свой род македонские цари. Но хитрых торговцев провести не удалось, и, сославшись на то, что им необходимо узнать мнение горожан, посольство вернулось в город. А их ответ был предсказуем: «горожане решили, что они сделают все, что прикажет Александр, но что никого из персов или македонцев они в город не пустят: при данных обстоятельствах это самая благовидная отговорка, а ввиду неизвестного исхода войны – и самое правильное поведение» (Арриан). Только царь такого поведения принять не мог, он эти земли уже своими считал, и потому такое поведение тирийцев расценил как наглость по отношению к нему и срочно собрал военный совет. Доводы царя в пользу осады непокорного города были вполне логичны – половину персидского флота составляют финикийские корабли и в случае взятия Тира они будут вынуждены оставить персов и вернуться к своим домам. Опять же, если продолжить движение на Египет и оставить в тылу эту первоклассную крепость, которая запросто сможет принять у себя персидский гарнизон, если вдруг настроения жителей изменятся, то это может привести к необратимым последствиям. Сразу возникнет угроза коммуникациям, будет нарушена связь с Малой Азией, а персидский флот будет иметь в своем распоряжении прекрасную морскую базу. И выход из такой ситуации только один – Тир должен быть взят любой ценой! Царь понимал, что предстоящее противостояние будет нелегким, он видел, какими мощнейшими укреплениями располагает город, но надеялся на свой воинский опыт, своих храбрых солдат и свою счастливую звезду.

* * *

Осада Тира македонской армией (январь – июль, 332 г. до н. э.) являлась одной из самых знаменитых осад античности, по масштабам сопоставимой разве что с осадой Сиракуз римлянами во время Второй Пунической войны. Именно здесь Александр использовал в полной мере тот опыт штурмов и осад, который приобрел в Малоазийской кампании, именно здесь он предстал перед миром как величайший мастер по взятию городов. И хотя осада продлилась 7 месяцев, что само по себе является длительным сроком, но и противник у него здесь был достойнейший.

Начнем с того, что сам город располагался на острове – ширина пролива, отделяющего его от материка, составляла в античное время 4 стадии, то есть 700–800 м, а глубина не превышала 5 м, вблизи материка дно было мелкое и илистое. Город был окружен огромными укреплениями, о которых Арриан пишет, что: «Стены у них со стороны насыпи были высотой чуть не 45 метров и соответствующей ширины, из больших камней, сплоченных известью». Но здесь, скорее всего, речь идет о стене, которая была возведена на самом опасном направлении, со стороны материка, в остальных местах она должна была быть значительно ниже. Помимо этого, город обладал двумя прекрасными гаванями, южной и северной, где базировался сильный флот, способный прорвать морскую блокаду – Северная, или Сидонская, гавань сохранилась до наших дней. Курций ярко описывает то воодушевление, которое охватило горожан перед грозной опасностью: «Итак, решив вести войну, тирийцы расставляют на стенах и башнях метательные снаряды, раздают оружие молодым; ремесленников, которых в городе было множество, распределяют по оружейным мастерским. Все загудело от приготовления к войне: изготовлялись железные багры, называемые гарпагонами, чтобы набрасывать их на сооружения осаждающих, вороны и другие приспособления, придуманные для защиты городов». Античные историки единодушно сообщают, что из города вывезли все гражданское население, не желая подвергать его тяготам осады, «поэтому они отправили всех небоеспособных в Карфаген». Но был еще один момент, который прибавил горожанам мужества: «пунийцы начали убеждать тирийцев мужественно вынести осаду, обещая скорое прибытие помощи из Карфагена, ибо в те времена моря были в значительной мере во власти пунического флота» (Курций Руф). Карфаген – колония Тира, и их желание прийти на помощь своей метрополии вполне объяснимо: в этом случае шансы тирийцев на успех возрастали многократно. С другой стороны, сказать можно все что угодно, и не факт, что с тебя за слова спросят. Как бы то ни было, жребий был брошен и осада началась.

* * *

Но и Александр столкнулся с рядом серьезнейших проблем, и самой главной из них было отсутствие флота. Однако гром победы при Иссе уже прокатился по всему Ближнему Востоку, и многие цари и правители, прежде подчинявшиеся Царю царей, теперь крепко призадумались – на чью сторону встать. И здесь на первое место выходил Кипр, поскольку его правитель обладал достаточно сильным флотом, а Александр на остров проникнуть не мог по причине отсутствия такового у себя. Заняв враждебную македонскому царю позицию, киприоты могли изрядно осложнить ему жизнь, а признав его власть над собой, они бы, наоборот, оказали ему существенную поддержку. Но пока все складывалось так, что Дарий был далеко и появится ли в регионе в ближайшее время, неизвестно. А грозный завоеватель он вот, рядом, и если его рука пока не дотянулась до Кипра, то это не значит, что она не дотянется в будущем. Да и победы одерживал пока только Македонец, а вот Дария преследовали одни поражения. Можно думать, что посланцы и агенты македонского царя в популярной форме все это растолковывали правителям Кипра, которые оказались очень восприимчивы к их словам. И как поведут себя цари Арада и Сидона, которые со своими кораблями находились в составе персидского флота в Эгейском регионе, тоже было пока неизвестно. Но тот факт, что их города уже были заняты македонскими гарнизонами, должен был стать решающим в дальнейшем развитии событий.

Но перед началом боевых действий царь Македонии попробовал еще раз договориться по-хорошему – отправил в город послов. И тут жители Тира совершили страшную ошибку – пребывая в эйфории от собственной неуязвимости, они перебили посольство. Теперь Александр, даже если бы захотел, не мог уйти от Тира, иначе его престиж пострадал бы страшно. Свет клином сошелся на этом городе, и царь с полным правом мог теперь воскликнуть: «Победа или смерть! Пощады не будет!» С другой стороны, Александр в очередной раз явил себя блестящим мастером пропаганды и начал с того, что напрямую обратился к армии. «А царь, уже научившийся воздействовать на умы воинов, объявляет им, что во сне ему явился Геркулес с протянутой вперед рукой, и Александр видел, как он сам вступил в город под его руководством и по открытому им пути. Тут же царь сообщил об убийстве послов в нарушение международного права, и что Тир – единственный город, осмелившийся задержать шествие победителя» (Курций Руф). Можно не сомневаться, что речь царя дошла до сознания каждого и была поддержана войсками, в армии были уверены, что их полководец может запросто общаться с богами. А дальше Александр начал действовать – его войска стали сооружать огромную насыпь, чтобы соединить остров с материком. Материала вокруг для подобных работ было предостаточно – каменные руины громоздились по всему побережью, тащи, что тебе понравилось и сваливай в море. Дело в том, что Древний Тир был первоначально основан на материке и лишь затем перенесен на остров, и вот его-то развалины и давали македонской армии все необходимое для работ, а дерево для изготовления осадной техники в избытке доставляли с Ливанских гор. Пока работа шла у материка, дело спорилось, в илистое дно довольно легко вбивались деревянные сваи и вскоре дамба начала возвышаться над водой. Царь лично возглавил работы по ее сооружению, распекал нерадивых, поощрял усердных, подсказывал, что делать дальше, и под его руководством работа спорилась. Сначала тирийцев все это забавляло, и они, подплывая на лодках к стройке, вступали в перебранку с царскими солдатами. Но, увидев, что дамба начала приближаться к их городу, спохватились и от слов перешли к делу. На быстроходных лодках они стремительно приближались к работавшим македонцам, забрасывали их копьями, дротиками, поражали стрелами, а затем быстро уплывали. Одна волна атакующих сменяла другую, воины, работавшие без боевого снаряжения, падали в окровавленные волны, а Александр оказался не в силах остановить натиск врага – не было кораблей. Быстро разобравшись в ситуации, царь распорядился вдоль насыпи поставить большие щиты от стрел, а подступы к ней прикрыть плотами, чтобы враг не мог к ней приблизиться на близкое расстояние. И в довершение всего на самом конце огромной дамбы поставили две осадные башни, втащили туда метательные машины и в свою очередь стали поражать подплывающего неприятеля. Но враг был хитер и коварен, а потому постоянно придумывал новые каверзы – скрытно подплывая на лодках к берегу, тирийцы высаживались в укромных местах, а затем бросались на солдат, которые без доспехов и оружия занимались переноской камней. Резали македонцев быстро и тихо, пытавшихся скрыться расстреливали из луков, а затем так же бесшумно исчезали, оставляя на берегу разбросанные тела. А вот это был уже тот способ ведения войны, за который Александр карал беспощадно, и теперь в случае поражения тирийцы однозначно не могли рассчитывать на снисходительность царя. Но о поражении они в те дни даже и не думали – слишком удачно все начало для них складываться.