В своем Лондоне, в прежнем Лондоне, Лайла терпеть не могла зиму.

Долгие ночи давали гораздо больше времени для воровства, но на улицу обычно выходили те, кому некуда было деваться, а значит, и карманы у них были пусты. К тому же зимой сыро, пасмурно и промозгло.

Сколько раз в своей прошлой жизни она ложилась спать, дрожа от холода. Не могла себе позволить ни дров, ни угля, поэтому надевала на себя все, что было, сворачивалась клубочком и стучала зубами. Тепло стоило денег, еда и крыша над головой тоже, как и все остальное, без чего не проживешь. Иногда приходится выбирать, что для тебя важнее.

Но здесь, если потренироваться, Лайла сможет добывать огонь движением пальцев, и он будет гореть без дров, только на волшебстве и силе воли. Она была полна решимости освоить эту науку, и не только потому, что огонь полезен или опасен. Он давал тепло, а Лайла Бард больше никогда не хотела мерзнуть.

Вот почему Лайла предпочитала всем стихиям огонь.

Она выдохнула легкое белое облачко. Почти все ее спутники остались на берегу, но Лайла предпочла вернуться на корабль, в свою каюту, чтобы побыть в одиночестве и подумать.

Лондон. При мысли о нем сердце билось быстрее. Она взошла на борт «Ночного шпиля» четыре месяца назад. Попрощалась с городом, которого почти не знала, само название которого казалось мостиком к ее прошлой жизни. Она, конечно, собиралась вернуться. Когда-нибудь. Что скажет Келл, когда увидит ее? Эта мысль, разумеется, посетила ее не первой, нет. Скорее, шестой или седьмой, где-то вслед за остальными – об Алукарде и об Эссен Таш. Но тем не менее она вертелась в голове.

Лайла вздохнула, облокотилась о мокрые поручни и посмотрела на волны, плещущие в борт. Лайла предпочитала огонь, но знала и другие фокусы.

Она уставилась на морские волны и постаралась оттолкнуть их назад. Ближайшая волна вздрогнула, но остальные продолжали катиться. Голова заболела, запульсировала в такт ударам волн, но Лайла лишь решительнее стиснула поручни. Она представила себе, что чувствует воду – не только дрожь ударов о борт, но и скрытую в ней энергию. Ведь магия таит в себе суть всего на свете. Если это так, надо не просто передвигать воду, а управлять магией.

Ей вспомнился «Тигр» – стихотворение, помогавшее сосредоточиться. Оно сильное и ритмичное, но это песня огня. Нужно что-то другое. Текучее.

– Пусть нам снится звонкий ключ, – прошептала она строчку из колыбельной песни Блейка, пытаясь уловить настрой. – Тихий, тонкий лунный луч… – Она повторяла эти строчки снова и снова, пока вода не заслонила взор, пока в ушах не остался только плеск волн, и их ритм совпал с биением ее сердца, заструился по ее жилам, и вода над палубой и внизу стала успокаиваться…

Прямо перед ней упала на поручни темная капля.

Лайла поднесла пальцы к носу – они испачкались в крови.

Кто-то цокнул языком, и Лайла вскинула голову. Давно ли Алукард стоит у нее за спиной?

– Неужели ты пыталась подчинить себе океан? – Он протянул ей носовой платок.

– У меня почти получилось, – упрямо заявила она, поднеся платок к лицу. Он сохранил запах капитана – запах магии, причудливую смесь морского воздуха и меда, серебра и пряностей.

– Я не сомневаюсь в твоих талантах, Бард, но это невозможно.

– Разве что для тебя, – усмехнулась она, хотя на самом деле еще ходила под впечатлением от увиденного в таверне.

– Для всех, – назидательно ответил он. – Я же тебе говорил: чтобы повелевать стихиями, их надо направлять. Надо дотянуться до них, окружить собой. Только так ты подчинишь их себе, и только так они будут тебя слушаться. Никто не может охватить своим разумом океан. Он вырвется. В следующий раз наметь себе цель помень…

Комок ледяной слякоти скользнул ему за воротник.

– Ай! – вскрикнул он. – Бард, я знаю, где ты спишь!

– Тогда ты знаешь, что я сплю с ножами наготове, – хмыкнула она.

Его улыбка дрогнула.

– До сих пор?

Она пожала плечами и повернулась спиной к воде.

– Со мной обращаются…

– Я же отдал четкий приказ! – рассердился он, решив, что с ней дурно обошлись. Но дело было не в этом.

– …как будто я своя в доску, – закончила она.

Алукард смутился.

– А почему бы и нет? Ты же одна из команды.

Лайла поморщилась. Команда. Само это слово говорило: она не одна. Но быть вместе – значит привязаться, а привязанность – штука опасная. В лучшем случае она все усложняет. В худшем – люди гибнут. Как, например, Бэррон.

– А ты бы предпочла, чтобы тебя в темноте проткнули ножом? – спросил капитан. – Вышвырнули за борт и сказали, что это был несчастный случай?

– Нет, конечно, – ответила она. В этом случае она бы знала, что делать. Драки – дело знакомое. А дружба? Как с ней быть? Она не знала. – Они, наверное, меня боятся, потому и не трогают.

– Одни, может, и боятся. А остальные уважают. И знаешь, – он шутливо ткнул ее в плечо, – кое-кому ты, может, даже нравишься.

Лайла застонала, Алукард усмехнулся.

– Кто ты такая? – спросил он.

– Я Дилайла Бард, – ответила она. – Лучшая воровка на «Ночном шпиле».

Обычно Алукард на этом и останавливался, но не сегодня.

– А кем была Дилайла Бард, пока не поднялась на борт моего корабля?

Лайла не сводила глаз с воды.

– Другим человеком, – ответила она. – И когда уйду, опять стану другой.

Алукард вздохнул, и они долго стояли рядом, глядя в туман. Он лежал над водой, размывая границу между морем и небом, но неподвижным не был. Он трепетал и клубился, перетекал и шевелился в такт движению волн.

Моряки называют такой туман пророческим – если долго смотреть в него, что-нибудь да увидишь. Или и вправду видения о будущем, или просто что-то примерещится – все зависит от того, что ты сам об этом думаешь.

Лайла, прищурившись, смотрела в туман и ничего не ждала – она никогда не отличалась ярким воображением. Но вдруг ей показалось, что в мутной пелене что-то мелькнуло. Зрелище завораживало, Лайла не могла отвести глаз. Тонкие пряди белой дымки превратились в пальцы, и вот уже из темноты к ней протянулась огромная рука.

– Значит, в Лондон. – Голос Алукарда, будто брошенный камень, разрушил видение.

Она вздохнула, и белое облачко дыхания поглотило остатки видения.

– Ну и что тут такого?

– Я думал, ты обрадуешься. Или огорчишься. Или рассердишься. Ну хоть как-то отреагируешь.

– С чего ты взял? – вскинула голову Лайла.

– Прошло четыре месяца. Мне казалось, у тебя есть веская причина убраться из города.

Она пристально посмотрела на него.